Sports.ru и Joom снова доставляют интервью.
В конце октября мы вместе с маркетплейсом Joom спросили у вас: с кем из футболистов прошлого вам хотелось бы прочитать интервью. Вы накидали больше 500 комментариев, а теперь мы исполняем просьбы – начали с Эктора Бракамонте, теперь пришла очередь Дмитрия Кириченко.
Если вдруг подзабыли: Кириченко – один из самых ярких форвардов в российской истории: играл за праймовый ЦСКА начала 2000-х, забил 129 голов в РПЛ, был лучшим бомбардиром лиги, забивал Греции на Евро-2004 (через 67 секунд после начала матча!) и потрясающе исполнял пенальти (26 голов из 27 ударов). С 2014 года Кириченко стал тренером: сначала помогал Курбану Бердыеву в «Ростове», а потом Сергею Томарову в «Уфе». Осенью 2018-го Кириченко назначили главным тренером «Уфы» – он начал с победы над «Спартаком», но больше не выигрывал – после безвыигрышной серии из 6 матчей молодой тренер покинул команду.
Вспомнили? Теперь короткое сообщение от нашего партнера. Joom – это приложение и сайт, где можно купить что угодно – от кухонного крана до телефонов и раций. Там есть и товары из России, которые доставляют быстро – от одного дня (конечно, не так быстро, как Кириченко забивал Греции, но тем не менее). Еще в Joom тысячи товаров из Азии с бесплатной международной доставкой за 2-3 недели. На все это читателям Sports.ru скидка 10% до 31 декабря по промокоду SPORTS10.
Кириченко уважает тренеров, которые не играли на высоком уровне. Говорит, что им намного сложнее
– Ваша последняя команда – «Мордовия» в ФНЛ. Последний матч – против «Амкара» на Кубок, когда вас заменили в перерыве. Уходя с поля, допускали, что больше не выйдете?
– Меня посещали мысли о завершении карьеры – в первой лиге совсем другие реалии, а мне было уже 36-37 лет. ФНЛ – достаточно сложный турнир. Речь про стадионы, поля, перелеты. Все через Москву, команды редко летают чартерами. Плюс было уже реально физически тяжело. Наверное, если бы играл в защите, то было бы попроще, но я нападающий – это взрывная работа, а скорость теряется со временем. Я не к тому, что бежал медленнее. Если взять сто метров, то, наверное, тогда пробежал бы так же, как и в молодости. Но взорваться на коротком расстоянии, как раньше, уже не мог. А это вещи, которые делают результат в футболе. К тому же мало играл, а смысл сидеть и просто так получать деньги? Это потеря времени.
– Как вы решились? Проснулись и поняли, что хватит?
– Это процесс, который происходит не за один день. Ты постепенно анализируешь и понимаешь, что становится сложнее, что получается меньше. Я спокойно завершил – без сожалений. Считаю, что нормально поиграл. Наверное, где-то даже от профессионального футбола даже устал. Никаких прощальных матчей или замен с овацией мне не хотелось. Возможно, это красиво где-то на большом стадионе, который забит зрителями. Но не в игре с условным «Нефтехимиком» в ФНЛ.
– Вас же перед «Мордовией» звали в ОАЭ?
– Не исключаю, что над этим вариантом работали, но конкретных предложений не было. Туда если и ехать, то из-за денег – в ОАЭ хорошо платят. Но уровень футбола своеобразный, чемпионат своеобразный, менталитет своеобразный. В Саранске хорошая была зарплата, но в Эмиратах, если бы дошло до дела, могло быть интереснее.
– Учиться на тренера вы пошли еще во время игровой карьеры. Расскажите про первые занятия.
– Футболисты, которые играли на высоком уровне (например, в сборной), получают возможность сразу учиться на категорию А, она позволяет быть помощником в ФНЛ. Сначала были сессии в Москве по 4-5 дней, а потом в середине января мы поехали на сбор в Турцию. 12 дней – с 8 утра и до позднего вечера проходила учеба. Это теория и тренировки команд, которые мы конспектировали и анализировали.
– Что объясняют на теории?
– Например, как организм реагирует на ту или иную нагрузку – скоростную, силовую и так далее. Понятно, что больше нравилась тактика, а меньше – всякая биомеханика. На мой взгляд, умственная работа тренера сложнее, чем физическая работа футболиста.
– Чем обучение на лицензию PRO отличается от обучения на А?
– Понятно, что футбол один, что много вещей пересекается, но основное – сильно больше объем. Больше занятий, больше тренировок, больше анализа. Обучение полтора года, а там очень много сессий. Собирались в Москве или в Турции, 10-12 дней подряд учились. Я уже работал тогда в «Ростове», поэтому со многим, что проходили на теории, соприкасался на практике.
– Что за тренировки во время обучения вы проводили?
– Тогда для этого было несколько клубов – «Спортакадем», «Казанка», одна из молодежных команд «Спартака». Двоим давали проводить тренировки, а остальные анализировали и разбирали. Подмечали плюсы и минусы. Больше следили за организацией работы: где тренеры находятся, как все контролируют, верно ли упражнения расположены по структуре тренировки.
– Как вас позвали в «Ростов»?
– Это было в 2014 году, я жил в Ростове и тесно общался с руководством команды. Предложили войти в тренерский штаб, когда еще был Божович. При нем недолго поработал, через три недели он возглавил «Локомотив». Вместо него пришел Гамула на два месяца, мы с Масловым помогали Игорю Васильевичу. Нормально работалось, но команда шла на 15-м месте, бороться за выживание очень сложно. Гамула, конечно, старался быть на позитиве – как всегда.
– Не было желания вернуться на поле?
– Я иногда включался на тренировках. Это хорошо, когда в тренерском штабе есть люди, которые могут выйти на поле, заменить игрока и помочь в упражнении. Так что да – иногда выступал играющим тренером.
– Раньше многие молодые тренеры говорили: «Я 20 лет в футболе, чего не знаю, зачем мне учиться?»
– Я не согласен, профессии тренера надо учиться – причем учиться всю жизнь. Просто каждый футболист воспринимает ее по-своему. Я всегда знал, что тренировать непросто. Когда стал тренером, понял, насколько непросто и какой там объем работы. Когда играешь, даже близко не представляешь, какое количество всего.
– Если взять футболиста, который ни дня не учился, и поставить главным в РПЛ. Что будет?
– Это сильно зависит от игроков. Если сейчас поставить в «Реал» человека без опыта, возможно, что-то будет не так, но учитывая уровень игроков, они могут справиться. Только опять же – мы сейчас говорим не про человека с улицы, а про человека, у которого карьера за плечами. Чтобы он имел какое-то понятие и какие-то примеры тренеров, которые с ним работали.
– Сейчас полно тренеров, которые не играли, но очень хороши. Например, Тедеско. Что думаете об этом явлении?
– Игра на высоком уровне дает тренеру гораздо больше преимуществ и понимания, что вообще на поле происходит. Но я очень уважаю людей, которые не играли в футбол, но добились каких-то тренерских успехов. Думаю, им намного тяжелее. С другой стороны, у них было гораздо больше времени учиться теории. В общем, не вижу никакой проблемы, если топ-клуб тренирует человек, который не играл. Можно играть в детстве или в КФК, но не пробиться в футбол, а с 20 лет пойти учиться на тренера. И быть успешным. Это как раз говорит о том, что футболист и тренер – разные профессии.
Удар Кириченко Бердыев использовал для тренировок вратарей. Форвард за три года пробил больше, чем за всю карьеру
– Как Курбан Бердыев изменил вас, чему у него научились?
– Я считаю Бердыева лучшим российским тренером. Уровень его работы, уровень глубины понимания, уровень требовательности – восхищался просто. Во время первого собрания футболистов мы были на 16-м месте, а Бердыев сказал: «Ребята, будет сложно, мы сейчас боремся за выживание, но в следующем сезоне будем бороться за Лигу чемпионов». Так и получилось, хотя даже представить в тот момент не мог, что это возможно.
– Чем вы занимались при Бердыеве в «Ростове»?
– Не было такого, чтобы Бердыев сказал: «Ты делаешь это, это и это». Как-то равномерно распределялось. Но да – я больше индивидуально с нападающими работал, а еще помогал Виталию Витальевичу Кафанову с вратарями – бил им по воротам. Мне кажется, за три года в «Ростове» пробил на тренировках больше, чем за всю карьеру. Просто у меня достаточно поставленный, сильный и четкий удар. Это Виталич использовал, когда просил помочь с вратарями. Все на видео снимали, а потом анализировали. Но не могу сказать, что могу теперь быть тренером вратарей – бил-то больше как нападающий. Тренер вратарей – вообще отдельная профессия, даже не представляю, как раньше без них работали.
– Вы говорите, что работали с нападающими. Как смотрелся Азмун?
– Да, работал с каждым индивидуально. Прием, открывание за спину – вот такие моменты отрабатывали. С Сердаром мы отлично общались, он вообще адекватный парень, достаточно веселый. Думаю, в перспективе он может играть на более высоком уровне, чем сейчас.
– Вы можете объяснить, как вообще поставить атакующий комбинационный футбол? Представим, что я Кононов, и пообещал его болельщикам. Что мне теперь делать?
– Это на словах не объяснить, все через тренировки. Много упражнений, которые имитируют какие-то игровые моменты в различных зонах, через них и закладывается. Плюс для этого нужны соответствующие игроки: если у вас футболисты, у которых не хватает скорости принятия решений, то ничего не получится. Можно сто раз отрабатывать упражнения, но в игре они этого не сделают. Думаю, ошибкой Кононова были как раз громкие обещания, потому что у «Спартака» нет игроков, чтобы поставить такой футбол. Даже сейчас при Тедеско не вижу, чтобы это сильно изменилось. Да, результаты улучшились, возможно, игроки стали действовать более осмысленно, но не могу сказать, что футбол стал какой-то атакующий и комбинационный.
– В «Уфе» вы запрещали ругаться матом. Почему?
– Я просто очень не люблю мат, но здесь тоже в рамках разумного. Сказал сразу футболистам: «Если ударили по ноге, если еще что-то такое на эмоциях – это нормально». Но не могу принять, когда люди матом разговаривают в обычной жизни. Курбан Бекиевич в «Ростове» тоже жестко относился к мату. Я в «Уфе» ни одного человека не оштрафовал за мат: понятно, что кого-то предупредил заранее, но в целом проблем не было. Вырывалось что-то на эмоциях во время игры, но не более того.
– Когда вы в «Уфе» проводили первый матч как главный тренер клуба РПЛ, сильно стрессовали?
– Думаю, стресса намного меньше, когда ты борешься за высокие места, а не за выживание. Из-за внутреннего давления, что ты внизу, что ты можешь вылететь. Особенно в России – здесь же в случае вылета в ФНЛ команда вообще может оказаться на грани существования. В «Ростове» даже помощником ощущал это давление, когда шли на зоне вылета.
– Вы не пытались взять модель поведения какого-нибудь другого тренера?
– Модель поведения тренера зависит от его внутреннего характера. Спокойный человек не может бегать по бровке и в подкатах летать в технической зоне. Я себя считаю спокойным человеком, иногда это в какой-то мере мешает – хочется быть эмоциональнее. Бывает, когда на эмоциях тренер может сделать какую-то невероятную вещь, перевернуть игру одним решением. Только это ситуативная история, пользоваться таким часто вряд ли возможно.
Главная сложность для тренера в клубе-аутсайдере – вселять уверенность в игроков. Они стабильно демотивированы
– Когда изучаете соперников, смотрите матч с комментаторами?
– По-разному, от комментатора зависит. Не всегда люди представляют, что происходит и как происходит, но говорят об этом сверхуверенно. Думаю, для анализа игры комментатор мешает. Без комментатора ты по-своему воспринимаешь матч, а с комментатором все равно на подкорку мозга попадает какое-то его видение эпизодов. Но для болельщиков комментатор нужен обязательно.
– Валерий Карпин говорил, что тренеры смотрят футбол вообще по-другому – они следят не за мячом, а за перемещениями игроков.
– Есть такое, да. Понятно, что ты не можешь смотреть только на игроков – скорее смотришь на игроков относительно мяча. Но когда ты тренер, то да, при просмотре футбола на мяч смотришь намного меньше. Просто плохой пас и так виден, а вот перемещение, которое навредило не меньше, чем плохой пас, надо рассмотреть. На это начинаешь обращать внимание.
– Самое яркое впечатление за время работы главным тренером в «Уфе»?
– В той ситуации самое приятное – когда очки набирали. «Спартак» обыграли, с «Краснодаром» вничью. Я уже сказал, что бороться за выживание сложно. Нужны очки, а качество игры и идеи отходят на второй план – это уже никого не интересует.
– Вы покинули «Уфу» по взаимному согласию. Могли остаться?
– В моем контракте был пункт, что при нахождении команды в зоне стыков, мы можем расторгнуть соглашение. Я поговорил с Газизовым, мы приняли такое решение.
– Как думаете, чего вам не хватило?
– Сейчас на этот вопрос уже никто не ответит. Понимаете, когда идет борьба за выживание, очень сложно постоянно вселять уверенность в игроков. Один раз проиграли, второй, третий, это въедается в футболистов. Ты говоришь: «Ребята, качество игры хорошее, посмотрите, сколько создали моментов». Но в голове все равно сидит то, что они с 3-го тура внизу и много проигрывают.
– Может быть, надо было подключить психолога?
– Да нет. Я вообще с трудом представляю психолога в команде. Есть тренер, который много общается с игроками, который знает не только о футболе, но и про их семейные дела. Я сам как игрок сталкивался с психологами, сложно сказать, насколько это полезно. Мне кажется, лучший психолог для футболиста – тренер. А что касается человека со стороны – сложно понять, в лучшую или в худшую сторону для команды это работает.
– Когда вы покинули «Уфу», вас публично поддержал Сергей Семак. Не звал в «Зенит»?
– Нет-нет. У Семака хорошо в «Зените» получается, но я был в этом уверен. Я его хорошо знаю, мы постоянно на связи, обсуждаем с ним какие-то вещи. Семак – это синоним успеха. Что в роли игрока, что в роли тренера. Как игрок выиграл чемпионат с тремя разными командами, через 3-4 года после начала тренерской карьеры тоже стал чемпионом.
– Здесь не то же самое, как в вашем примере с «Реалом»? Что просто футболисты решают.
– Возьмите период Семака в «Уфе», когда он занял шестое место. Я работал с «Уфой» и очень хорошо представляю, насколько это было сложно.
– Вы и дальше хотите работать тренером? Или после «Уфы» думали о чем-то другом?
– Да, точно хочу быть тренером. Главным или помощником – другой вопрос, но точно хочу тренировать. Мне это нравится, несмотря на все сложности. Менеджером себя не вижу, мне ближе футбольное поле, игроки и тренировки.
