Монолог защитника той самой сборной.
18 ноября 2009 года мы проиграли Словении в Мариборе, не вышли на чемпионат мира в ЮАР, любимая команда-2008 стала не такой любимой (особенно после слухов о кальянах и алкоголе перед матчем), а потом вовсе закончилась – через четыре месяца ушел Хиддинк.
Марибор – до сих пор синоним крупных поражений и просто жизненных неудач. 0:3 в любительской лиге, поломанный тостер, необязательное расставание – все это Марибор. Болезненный, невозвратный и непонятный. Непонятный настолько, что в прошлом году я ездил в Марибор и удивился: это милейший городок с горнолыжным курортом, белыми лебедями и сытной балканской кухней, где пропажа велосипеда – инфоповод на несколько недель вперед.
Если для нас Марибор – эмоциональное дно, то для Словении – (наверное) великие воспоминания о победе над Россией, втором в истории попадании на чемпионат мира и последней поездке на большой турнир. До сих пор мы вспоминали и пытались понять самих себя: как это произошло, зачем Аршавин заказывал виски в отеле «Хабакук», почему дети плакали, а родители отодвигали их от телевизоров.
Теперь – через десять лет после матча в Мариборе – пора услышать Словению. Что изменилось для нее после победы? Сколько тогда выпили? Это главный матч в истории? Помнят ли тех игроков и почему на чемпионате мира, где нас не было, они заняли третье место в группе с США и Алжиром?
Я снова поехал в Марибор и встретился с основным защитником той команды Марко Шулером – в 2009 году он играл за бельгийский «Гент», участвовал в обоих матчах против России и поехал на чемпионат мира в ЮАР. Такой неулыбчивый, с длинными каштановыми волосами, играл под четвертым номером – возможно, вы помните.
Восемь месяцев назад Марко завершил карьеру в «Мариборе», куда перешел в 2014 году, и с тех пор ни разу не играл в футбол. «Теперь только семья, а мяча даже не касаюсь, все же 18 лет карьеры – это много, – говорит он, опуская мед в огромный чайник с травяной заваркой. – У меня идет доход от двух компаний, в которые инвестирую уже три года: одна занимается клиентским сервисом, другая – производит мебель, а сейчас в Словении много нового жилья, это хороший бизнес.
Я вернулся в родной город – Словень-Градец, вожу сына на тренировки, слежу, как работают компании, и пару раз в неделю играю в теннис и баскетбол. Кстати, на корт со мной ходит Нейц Печник, помните такого, хаха?».
Помним.
Шулер час ехал на машине из своего городка в Марибор, чтобы отвезти сына в математический кружок и показать мне тот самый матч глазами словенцев.
Слово – Марко.
Главный тренер Кек ничего не запрещал: игроки завтракали и ложились спать в любое время
Победная химия внутри команд вырастает сама.
У многих тренеров есть строгие правила: это можно, это нельзя. А у [нынешнего тренера сборной Словении, а также с 2007-го по 2011-й] Матьяжа Кека такого не было, он во всем нам доверял. На первой встрече с командой сказал: «В своих клубах вы большие игроки и наверняка знаете, зачем вы здесь. Я не буду проверять, когда вы ложитесь спать и во сколько возвращаетесь в отель – я даю вам свободу, а вы уже сами решаете, что хорошо, а что плохо. Если кто-то будет этим пользоваться – мы с этим правилом закончим». И проблем не было, никто ни разу не опоздал на тренировку – ни разу! Если обед в час – все приходили в час, хотя за опоздание не было наказаний.
В той сборной игроки могли спать столько, сколько хотят. Встал в 8 – позавтракал. Проснулся в 11 – ничего страшного, пошел в столовую позже. Главное – будь готов к тренировке.
Тренер не говорил, что мы должны побеждать, не повторял пафосных слов – он и не должен был, потому что за три его года в сборной у команды появился особенный дух. Тренировки начинались в пять, но в четыре мы уже были на поле и тренировались. Это чудо, потому что в сборной (а не в клубе, где ты постоянно) создать такую атмосферу невозможно. Плюс около десяти игроков того состава провели всю карьеру вместе, начиная с молодежных сборных.
Перед первым матчем пили кофе на Красной площади, на «Лужниках» молились, а после выпили по пиву
Россия тогда была одной из десяти лучших команд Европы. Ваши футболисты играли в топ-клубах: Аршавин, Павлюченко, Билялетдинов, Жирков. Но мы не смотрели, что там у вас, а больше копались в себе: если сыграем тактически правильно, если будем собой и получим удовольствие от игры, то победим.
Россия точно была фаворитом, играла в быстрый современный футбол, раскрываться против той вашей сборной – суицид. В квалификации мы действовали высоко, прессинговали, давили силой и контролировали матч. Но Россия бы нас за такое убила, поэтому подготовка и план на игру были совершенно другими. К тому же в «Лужниках» искусственный газон, и всю неделю в Словении мы тренировались на таком покрытии, чтобы привыкнуть.
Перед матчами я никогда не говорю о футболе – уже приучил семью, чтобы никак меня не накручивала, поэтому в Россию звонили только с вопросами, как погода и настроение.
Мы провели в Москве три дня, погуляли по городу, пили кофе на Красной площади.Не знаю, как Москва пережила день нашего матча, но половину города тогда перекрыли, чтобы мы доехали до стадиона по выделенной полосе. Это вам не Любляну перекрыть, и никто не заметит – в тот день Москва стояла.
До «Лужников» я играл в товарищеском матче на «Уэмбли», и для меня чем стадион больше – тем лучше. Сложнее играть на маленьких аренах с двумя тысячами болельщиков – это антимотивация. А когда 70 тысяч – это и есть футбол, так что лучше выйду на полные «Лужники», чем на маленький стадион в Словении.
Помню гимн России: только от него у меня пошли мурашки, песня реально объединяла болельщиков и футболистов, чувствовался русский дух. В воздухе было больше энергии, чем обычно, но я не нервничал – еще в раздевалке мы чувствовали, что скоро свершится что-то большое для нас.
На установке решили, что будем терпеть – вот и весь план. Мы не говорили, что у нас есть шанс, что мы чего-то там можем, даже не думали об этом, а Кек не повторял, что это матч наших жизней. Вместо этого: «Как здорово играть с таким соперником и на полном стадионе! Проигрывать нам нечего, зато мы можем переписать историю. Играйте как в детстве, когда вы выходили на улицу, и действовали эмоционально».
Начался матч, в первом тайме я даже выскочил к вашим воротам, но Акинфеев потащил. Может и хорошо – забей мы первыми, отключились бы слишком рано. А вот ударов с правой от Билялетдинова мы точно не ждали. 0:2, горим, нам оставалось только страдать. Под конец я обращался к богу: «Помоги нам отыграться». Потому что моментами нас могли прикончить.
Но повезло. Тот гол Печника не был логичным – это проскочивший луч солнца в самый пасмурный день. После матча мы ехали на автобусе в гостиницу и радостно болтали: где повезло и не повезло, такой футбольный разговор. Знали, что никто не уснет, поэтому перед сном выпили по бутылочке пива. И я пил, все пили, Кек знал и не возражал. А еще после 1:2 в Москве появилась мысль: «Мы можем, мы не такие уж плохие, а они не такие уж сильные».
По дороге на второй матч словенцы пели сербские песни, а после победы пили так сильно, что в гостинице не осталось алкоголя
Между матчами было четыре дня.
Нам дали два, чтобы увидеть семьи и почистить мозги от футбола. Я просто приехал, никуда не ходил, сидел дома с родителями и женой.
Тем временем Словения превращалась в самую футбольную страну на свете – люди переживали больше, чем футболисты. Про матч с Россией говорили по радио, на всех машинах были наши флаги, иностранцы приезжали и удивлялись: «У вас точно что-то происходит». Хотя это был всего один футбольный матч.
Мы ночевали в отеле недалеко от Марибора, и, как всегда, я трудно засыпал. Мне ничего не снилось. Потом была утренняя тренировка, немного размялись, дальше все 20 игроков не разошлись по комнатам, а собрались и вместе пили кофе, спокойно обсуждая предстоящий матч: что делать на поле, кто закрывает Аршавина, как двигаться.
Всю дорогу от отеля до стадиона мы пели балканские песни (в основном на сербском – с посылом, что нас не сломить; это нормально многие из нас играли в Сербии и Хорватии, мы близкие балканские страны). Окажись ты в автобусе, никогда бы не поверил, что мы ехали на битву с Россией за чемпионат мира, потому что выглядели как школьники, которых везут на море. Уже у стадиона пели так громко, что нас могли слышать болельщики. Из окон видели поющих людей с флагами, кто-то плакал.
Многие, кто приезжал в Марибор, говорили, что играли на больших стадионах, но на стадионе «Людски врт» их парализовала его химия. И мы знали, что в Мариборе против России будем играть не только мы, а еще город и стадион. Было настолько громко, что я не слышал игроков в пяти метрах от себя, стадион горел!
Через пять минут я видел, что сборная России закончилась, их лица отключились, они не знали, что происходит. Россия точно удивилась громкой и кипящей атмосфере, а еще нашей игре: мы действовали сильно выше, контролировали мяч. Россия пыталась играть, как в Москве, но уже не контролировала игру и пыталась забить только с контратак. Они потерялись.
Дедич забил в конце первого тайма, мы повели, я кричал: «Не прижимайтесь, не останавливаемся, играем как всегда, забиваем второй». Мы пытались, эмоции переполняли, но вроде получилось. И после свистка мы спросили друг у друга: «Что это, блин, мы только что натворили?». Мой отец плакал при мне два-три раза, и один из них – тогда на стадионе.
Что происходило с моим телом и мыслями, не вспомню. Мы точно куда-то бежали. Эмоции, будто у меня родился сын. Я хотел перепрыгнуть трибуну, но вместо этого опустился на колени. Потом мы снова куда-то бежали: заглянуть друг другу в лица и обняться.
Впервые в карьере я подумал, что достиг топ-уровня, что подняться выше будет уже сложно.
А потом была вечеринка в отеле. До утра. Сумасшедшая. Я не знаю. Мы делали вообще все. И никто нас не контролировал. Мы пели и пили (пиво, водку, джин – все). Все делали. Отель закрыли под нас и нашу закрытую вечеринку, на которой мы выпили весь алкоголь.
Два следующих дня я просто не спал: вечеринка, адреналин, все вместе. Пытаясь заснуть, смотрел телевизор, где говорили только про нас. Но спать не выходило.
В Словении победу забыли через год – команду освистывали
В том году все говорили только о футболе, но после бума наступила черная дыра: уже 10 лет сборная Словении не двигается с места и не играла на больших турнирах.
Не ценить победы и быстро забывать успехи – нормально для Словении. Лука Дончич сейчас один из лучших баскетболистов, но скоро и его забудут – просто мы такие, и это не лучшая наша черта. Мы вышли на чемпионат мира и тем самым создали проблемы для следующего поколения. Повторить такое почти невозможно. Нынешней сборной, которую также тренирует Кек, не хватает такого духа: они сильнее каждый по себе, но не соединяются и не дают результат. Не знаю почему.
Через год о нашей победе над Россией уже не говорили. Про выход на чемпионат мира у меня чаще брали интервью в Бельгии, чем в Словении, там это почему-то ценят больше, чем у нас.
Ты плохо сыграл два матча – твои успехи забыли. Я бы хотел это изменить, потому что нам хочется ощущать, что люди объединяются вокруг нас не только в дни побед. Сегодня ты топ, а завтра – мусор, после пары неудачных игр нас уже освистывали. На чемпионате мира нам просто не хватило опыта: полные стадионы, вувузелы, давление – такого в нашей карьере еще не было.
Несколько человек из того состава еще играют, Йокич из «Уфы» по-прежнему в сборной, но то поколение слегка потерялось – это грустно, но нормально. Недавно в вотсапе создали чат «Africa 2010» с эмблемой того турнира, чтобы встретиться всем составом в новом году: посидеть, пообщаться, вспомнить.
Как нам тогда повезло, что у России был не ее день.
