Олимпийская чемпионка Екатерина Боброва, выступавшая в танцах с Дмитрием Соловьевым, дала большое интервью Василию Конову.
Ключевая тема, к которой они не раз возвращались на протяжении полутора часов, – дружба с Евгенией Медведевой. Во многом из-за этой дружбы считалось, что Боброва холодна к Алине Загитовой – и особенно это проявилось на Олимпиаде-2018. Екатерина рассказывает, как все на самом деле, и заодно оценивает возможности Алины вернуться.
Ниже – самое важное про Загитову, Медведеву и тех, кто может не пустить их на Игры-2022 в Пекине. А ответы Бобровой про деньги, траты в семье и отношения с партнером на льду читайте в ленте новостей Sports.ru.
О Загитовой – какая она в «Ледниковом периоде», какие у них с Бобровой отношения? И главное – что мешает Алине вернуться?
– Против Алины никогда в жизни ничего не имела, даже несмотря на то, то определенные люди думают иначе.
Мы с ней просто потрясающе общаемся, мы каждый раз виделись с ней в гримерке, она спрашивала: «Как дела? Что вы сегодня покажете?». Я рассказывала про наш тренировочный процесс. Я сразу бежала смотреть, какое она платье наденет, потому что мне было очень-очень интересно, с ней работали стилисты.
Вы спрашивали про Загитову-ведущую – очень много хейта было по этому поводу. Но не только по этому поводу, еще по поводу ее платьев. Это, конечно, непростой момент, и я очень надеюсь, что на Алину это не сильно повлияло. Она сильный человек, она все переживет, и всех переживет, и вообще, все у нее еще будет очень круто. И круче, чем кто-то может сейчас поверить в это. Я вас уверяю, Алина будет просто суперзвездой.
– Где? Она будет суперзвездой в фигурном катании или…
– Вот как раз я к этому веду. Каждая суперзвезда с чего-то начинает. Где-то хорошо, где-то не очень, но нужно же с чего-то начинать. Сейчас она захотела стать ведущей. В спорте ты всю жизнь с четырех лет делаешь одно и то же, а потом тебе – на! Ведущий. Она сама этого хотела – естественно и понятно, что ты не начнешь сразу супер говорить, как Губерниев.
«Мне кажется, вы хотели задеть мою душу». Губерниев пытал Загитову вопросами, которые ей не нравились
Я просто восхищаюсь ей. Если посмотреть первую передачу и последнюю, какая разница! Сколько она наработала за это время, она выучила новую для себя профессию. Я знаю, как она учила все эти тексты, как для нее было важно не сплоховать, не показать лишнее: «Ой, у меня не было времени, я не выучила, какая катастрофа». А я знаю таких людей.
Конечно, были косяки во время съемок, я это видела, но опять же – это непрофессионал. Профессионалы тоже лажают. Я могу ей только поаплодировать и сказать: давай, вперед! Занимайся тем, чем хочешь, не смотри ни на кого и ни на что.
– А с фигурным катанием у нее еще может получиться?
– Давайте посмотрим на факты. Она пропустила сезон – возвращаться очень сложно. Она выиграла все и вся, она чемпионка, великая спортсменка. Ей нужна мотивация. Прыгнуть четверной прыжок? Ну, не знаю, мне кажется, так себе мотивация. Она выиграла без них.
– Двукратная олимпийская – нет? А если с командой, может быть, и трехкратная
– Хорошо, зачем мы зарабатываем для себя эти звания?
– Это ваш багаж, за счет которого вы затем можете себя продавать.
– Отлично! Мне кажется, Алина сейчас одна из самых продаваемых спортсменок, что неоднократно Forbes выкладывал. Алина будет продаваться всегда, постоянно! Неважно, сколько у нас после олимпийских чемпионов будет, Алина – все, победитель.
– Окей, с мотивацией проблемы. Дальше?
– Она прекрасна сейчас как женщина. У ней прекрасные красивые ноги, оформилась женская грудь и так далее. Это очень красиво, но для жизни, а для спорта нужна другая форма.
Опять же – зачем ей садиться на диеты, не пить воду, не есть, вообще ничего не делать? Ради того, чтобы вернуться в спорт? Не знаю, стоит ли это того, потому что это очень сложно. Сложно похудеть, сложно вернуться в ритм фигурнокатательной жизни, когда ты уже прочувствовал вкус жизни, когда у тебя куча контрактов. Ты ходишь по разным мероприятиям, тебя хотят видеть ведущей, тебя приглашают и оплачивают все и вся. Зачем?
И такой, конечно, момент – у нас сейчас очень серьезная конкуренция в женском одиночном катании.
– Мягко говоря.
– Я не скажу, что она не сможет. Абсолютно нет! Если человек хочет, я искренне верю, что он может добиться всего. И выучить четверной, и вообще победить всех и вся.
Но если бы у нас не было девочек, как примерно в 2010 году, когда на Олимпиаду Аленка Леонова ездила, Макарова – и свои места далеко заняли. Если бы была такая ситуация, она бы сейчас вышла, тройные бы сделала, выиграла бы – но у нас очень сильная конкуренция.
Это факты. Остается вопрос – надо ей, хочет? Она может сказать: «Ребят, до свидания со всем этим, я худею, я возвращаюсь, я делаю четверной, я выхожу – и за счет моего багажа и всех моих званий я выигрываю». Только в путь! Я ей только пожелаю удачи и буду за этим с попкорном наблюдать у телевизора и болеть, и с флагом стоять ее поддерживать, честно.
Медведева до сих пор переживает поражение на Олимпиаде? А как у них с Загитовой?
– Как думаете, если не брать в расчет сложившуюся ситуацию с коронавирусом, что не получилось у Жени в Канаде?
– Давайте вот это «если не брать»… Если не брать эту ситуацию, я не уверена, что Женя бы переехала в Москву. Вполне возможно, она осталась бы у Брайана Орсера кататься. Не было предпосылок к тому, чтобы возвращаться. Да, сезоны где-то не складывались, где-то действительно это дало ей хороший толчок.
– Давайте откровенно – период у Брайана у Жени не удался, если мы говорим о результатах.
– Знаете, я бы так никогда не сказала по одной простой причине: мы не знаем, как сложилось бы, если бы она осталась у Этери Георгиевны. Нам не с чем сравнивать. Это как пилюля – тебе говорят: «Тебе поможет». Ты ее ешь – тебе действительно легче, но ты не знаешь, если бы ты ее не принимал, может быть, тебе просто так легче бы стало, а не из-за пилюли этой.
Возвращение Медведевой к Тутберидзе не жест отчаяния, а идеальный вариант. 11 лет Женя равнялась только на Этери
– Но ты уходишь к иностранному специалисту с именем, уходишь абсолютной чемпионкой – и там у тебя ничего нет.
– Уходит в момент, когда – а так или иначе это повлияло на Женино мировоззрение фигурного катания – становится не первой, а второй. Это все равно шибануло ее по голове, все это прекрасно понимают.
Тогда, когда она держалась, была в прекрасной форме, у нее начинается пубертатный период. У Жени он случился сразу после Олимпиады. Когда проходит Олимпиада, организм выдыхает и происходит все и вся: и она начала поправляться, и травма – у нее была травма, с которой она выступала на Олимпиаде, которая во время всей этой подготовки могла усугубиться.
То есть она уходит травмированная, пубертатный период, и после, грубо говоря, провала в карьере. Я уверена, что если бы она выиграла Олимпиаду 2018 года, она вполне бы могла закончить, потому что она выиграла регалии и она положила свою жизнь на эту Олимпиаду. Но она ее не взяла, на что она реально рассчитывала.
– Почему не закончить?
– Потому что она хочет стать олимпийской чемпионкой. Она шла, она понимала…
– Да она и так лучшая! Я понимаю, сам факт того, что ты олимпийская чемпионка, безусловно, важен. Но если мы берем карьеру – неужели у кого-то есть сомнения относительно того, какой величиной в мировом фигурном катании является Женя? Мне кажется, что нет.
– Почему вы не задумываетесь, что в этот момент думает Женя? Понятно, что мир это знает. А знает ли это Женя, понимает ли? Сколько вам лет? Вот вы об этом сейчас говорите с высоты вашего возраста, опыта, каких-то потерь, побед в своей жизни.
А она в 17 лет, если я не ошибаюсь, положила на это жизнь, и в 17 ее эта жизнь ударила так по голове, что она потом еще приходила много-много времени в себя. И мне кажется, вполне возможно, где-то внутренне, очень глубоко внутри она еще окончательно не пришла в себя.
Как раз это ее и толкает вперед, что она хочет стать олимпийской чемпионкой. И она пытается доказать себе, другим, судьбе, что это еще возможно. Я ее могу понять.
Да, она очень хорошо развита, она много чего умеет, она не на свой возраст по мозгам. Почему я с ней общаюсь? С ней интересно! У нас разница девять или восемь лет, если я не ошибаюсь. Много! Потому что с ней интересно. Ей по мозгам не столько лет, сколько ей на самом деле.
– Вы говорите, что понимаете Женю. А Этери Георгиевну вы понимаете? Ту, 2018-го.
– Мне сложно ответить на этот вопрос. Я никогда не была тренером, я никогда не буду таким тренером.
Может быть, Этери Георгиевна ничего и не делала в том плане, о чем вы меня спрашиваете. Может быть, она как раз натренировала, сделала свою работу и смотрела, что из этого выйдет. Может быть, и нет.
– Но вот та самая фраза, что подержать в юниорах еще.
– Я не хочу в это лезть, это очень сложно. И теребить все это прошлое сложно, потому что вроде уже пережили, забыли. Сложно сказать, что делала, не делала, говорила, не говорила Этери Георгиевна, по какой причине. Мне кажется, это не основное вообще, если говорить про ту Олимпиаду.
День, когда фигурка раскололась: Медведева проиграла Олимпиаду, Тарасова плакала в эфире и называла Загитову малОй
– Но многие восприняли это в определенной степени, именно в фанатской среде, как предательство. У тебя девочка, которая два года выигрывала все, в том числе и тебе, а Олимпийские игры – раз – и другая.
– Давайте зайдем с другой стороны. Фигурное катание – очень непростой вид спорта, мягко говоря, и чтобы все такого рода произошло, очень многие люди должны быть вовлечены.
То есть Этери Георгиевна тогда не могла взять и Алину поставить в мастера, поставить ей программу лучше, пойти на Олимпиаду, отодвинуть ногой Женю – нет, она сама этого сделать не могла. Потому что многие факторы вокруг фигурного катания должны сойтись, чтобы какая-то такая конструкция получилась.
Я просто не понимаю – вы обвиняете Этери Георгиевну, пытаетесь ее оправдать или еще что? Вы задали вопрос про Этери Георгиевну, зачем она так поступила. А я не знаю, как она поступила! И вы не знаете.
– Так я думал, что вы знаете. Вы же с Женей общаетесь.
– Конечно, мы созваниваемся и разговариваем только о тренировках, о выступлениях, о том, что было до и так далее. Мы девочки, нам есть о чем поговорить!
– Я не поверю никогда, что будучи подругами, вы после Пхенчхана не обсуждали Олимпийские игры. Это же невозможно.
– Хорошо, мы с Женей подруги, мы обсуждаем Олимпийские игры, вот эти пикантные моменты. Но если Жене надо, чтобы весь мир об этом узнал, она об этом скажет сама. При чем здесь я? Это ее секреты. Это и есть то, что называется подруги.
Она приходит ко мне излить душу, и я не была бы ее подругой, если бы приходила и все рассказывала в интервью: «Ой, вы знаете, мне вчера Женя звонила, такое-такое рассказала!» Ну, нет.
Мы здесь и сошлись, мы хранительницы секретов друг друга. Мы недопсихологи друг для друга. Ты не всегда придешь что-то рассказать маме, ты не всегда расскажешь что-то сестре. Мужу не все расскажешь – у нее и мужа нет. Есть друзья, а в фигурном катании это редкость, когда действительно ты поймешь, что нет зависти, этот человек не корыстный, не болтливый.
Причем есть моменты, когда я вижу взрывную новость о Жене, и я знаю, что одной из первых будут звонить мне, потому что я подруга Жени. И я сразу звоню Жене и говорю: «Жень, что я могу рассказать, а что – нет?» То есть идет согласование того, что лучше рассказывать, а лучше – нет. Потому что я знаю слишком много.
– Женя много плакала после Пхенчхана?
– Да. Это не секрет, потому что каждый человек поймет, насколько это было больно, обидно. У меня тоже была ситуация с Олимпиадой 2014 года, где мы, так скажем, не взяли то, что хотели. Но мне кажется, для меня это не такой потерей было, как для Жени.
– Сколько она приходила в нормальное состояние?
– Повторюсь – что значит нормальное состояние? Когда тебя жизнь бьет так…
– Когда она перестала об этом вспоминать?
– Я думаю, что жизнь так поворачивает, что она не может об этом не думать, потому что постоянное соперничество Загитовой с Медведевой. Оно будет я не знаю сколько лет еще, потому что всю жизнь будут это вспоминать. Ягудин – Плющенко до сих пор!
– Вы сейчас представляете Медведеву и Загитову вместе на катке?
– Ну а почему нет? Они всю жизнь вместе катались. Для меня это странный вопрос.
– Ну конкуренция же никуда не ушла. Она только усилилась.
– Люди накручивают. Все люди накручивают. Почему все думают, что они готовы глотки друг другу перегрызть? Они хорошо общаются, они сидят рядом в раздевалке. Почему нет? Вы выходите и боритесь на льду.
Вот где вы должны друг другу глотки грызть. И то не получится, потому что ты одна на льду катаешься. И то ты об этом не думаешь, потому что ты одна на льду. Ты думаешь, как бы тебе с собой справиться, а не о том, что нужно откатать лучше, чем Женя. А в жизни-то что?
Кто поедет на Олимпиаду в Пекин?
– Мне импонирует Валиева.
Она еще в юниорах, по-моему, не выступала, я комментировала первый раз, относительно. Гран-при в Москве, и она вышла на показательные – и я очень аккуратно, когда у меня язык быстрее мыслей шел, сказала: «О, вот это будущая олимпийская чемпионка». Потом пожалела, конечно, об этом, потому что мне прилетело. Но, тем не менее, я уже тогда увидела, что если чего-то сверхкатастрофичного, не дай бог, не произойдет, она может.
Девочки – они такие девочки. Именно девочки сегодня, все – Саша Трусова, Щербакова, если мы вспоминаем их, Валиева, я не знаю, Жилина, кто у нас…
– Алена Косторная.
– Алену немножко не беру: она чуть-чуть старше всех, по телу она начинает формироваться. Друзья, пубертат – вообще! Вы никогда не поймете, насколько кого торкнет.
Здесь можно смотреть на родителей, кто у кого большие или маленькие, еще что-то. Но я знаю специфику «тренер – спортсмен», когда тебя могут загнобить так, что ты сядешь на определенные порошки, которые будут расширяться у тебя в желудке и не давать есть ничего другого кроме этого порошка. И ты будешь отлично держать себя в форме, весить 35 кг и прыгать четверные. Но природа все равно берет свое. Когда-то тебя все равно торкнет, и ты не знаешь никогда.
У меня пубертат был в 17-18 лет. Я поздняя. Мы не знаем, что будет через год. Может быть, кто-то выйдет в сезон и начнет ползти так, что там ни о каких тройных не может быть и речи, потому что плюс килограмм – это сразу техника.
– Ну мы исходим из костяка, который есть сейчас: Валиева, Щербакова, Трусова.
– Хорошо. Но понимаете, я бы тогда в этом году и Валиеву не брала. Сегодня она не суперстабильная.
– Хорошо. Кто? Алена, Саша, Лиза?
– Давайте пойдем по тонкому льду и я скажу, кого бы я хотела видеть, а не кто будет по какому-то моему мнению.
– Окей, давайте. Имеете право.
– В первую очередь я буду очень переживать за Лизу Туктамышеву. Я очень хочу, чтобы у нее получилось. Я верю, что она могла, что показала на Гран-при.
Трусова немножко падучая, но она все равно хочет 4-5 четверных сделать, она молодец, только желаю ей удачи. И если она делает это в программе – она выигрывает, но ей еще сначала нужно сделать. Пока что я не видела такого чистого проката, с которым она стопроцентно может быть лидером.
«Трусова – не русская ракета, а русская рулетка». Кто виноват в ее крушении на Гран-при и что за тренер Плющенко?
Щербакова, если честно, в этом сезоне проходит мимо меня. Я не помню, какие у нее программы, где она вообще выступала в этом сезоне.
Мне очень нравится, как Алена выглядит. Такая вот она дерзкая, женщиной становится. Вот это как раз тот переход, когда ее можно считать таким женским фигурным катанием, но у нее при этом нет такого контента, как есть у Щербаковой и Трусовой.
– У нас пока все равно не получается тройка.
– Я рассуждаю пока. Лизу застаканили. Я хотела бы, чтобы поехала Косторная – мне нравится ее стиль катания, мне нравятся неординарные интересные программы, ее скольжение, я влюблена по уши в ее аксель три с половиной, потому что это с пролетом, это красиво. К сожалению, в этом сезоне она пока что его не представила, но мы не знаем, какие на то есть причины.
Я бы, наверное, третью все-таки Валиеву взяла.
Нельзя не учесть Олимпиады 2014-го и 2018-го. Когда пришли Сотникова с Липницкой – выиграли, ушли. Когда Загитова пришла прямо из юниоров, как завтра выходит Валиева. Вот она пришла со старой программой, ей нечего было терять, потому что, собственно, ничего не было. Она была бесстрашна, потому что молодая, все прыгает стабильно – и я на трибуне просто с открытым ртом аплодировала стоя.
Я знала ее программу, мы тренировались на сборах вместе перед Олимпиадой. Я я знала, что у нее должен быть второй или первый прыжок лутц – ритбергер, и она его не делает. У меня просто все упало! И я так сижу – какой следующий план?
И когда во второй половине программы она делает этот лутц – ритбергер, я просто в обморочном состоянии была. Это вызывает только восхищение. Вот за счет того, что это юниорка с той же программой, ей было легче. Потому что за ее плечами пока что ничего не было, кроме чемпионства мира среди юниоров, но это не то. Вот то, что сейчас будет, скорее всего, Валиева иметь.
– Где же Женя и Алина?
– Про Алину мы с вами очень много говорили, не буду всю эту тираду повторять.
Я Женю всегда во всем поддержу. Она мне позвонила, сказала: «Я к Тутберидзе иду». Жень, если тебе от этого лучше – я прям рада за тебя. Здесь как подруге мне важно ее поддержать, а не сбить с пути. Есть болезни, травмы, спина. И как спортсменка я ей хочу пожелать, чтобы она добилась своего. И какое бы решение она для этого ни приняла, я всегда ее поддержу на сто процентов, потому что я ее безумно люблю.
Но как подруга я хочу, чтобы она прочувствовала, что жизнь хороша и без золотой медали и что она чемпионка сердец, что ее все в мире любят, что у нее есть друзья, что у нее есть родители.
Такое впечатление, что она закрылась и не может пойти дальше, потому что для нее вот эта золотая медаль перед собой – и все, она все отодвигает и идет к этой медали. А я хочу, чтобы она открыла эти шоры и посмотрела, что жизнь прекрасна.
Ей быть в этой жизни, и ей уготовано очень крутое место под солнцем, просто она пока не видит, что оно есть.
