Сила искусства.
Италия и Испания подарили миру выдающиеся школы живописи, героями которых мир восторгается уже много веков. Не так продолжительно, но так же страстно мир аплодирует итальянским и испанским футболистам.
Перед полуфиналом Евро мы сравнили фронтменов живописи и футбола, чтобы ощутить настоящую силу искусства.
Италия Вадима Кораблева. Джанлуиджи Буффон – Микеланджело
Я вижу Буффона в двух культовых произведениях Микеланджело. Во-первых, в «Сотворении Адама» – знаменитой композиции Сикстинской капеллы.
Ну чем не прыжок Джиджи?
Во-вторых, в скульптуре Давида, которая украшает Галерею Академии во Флоренции. Микеланджело изобразил его с безупречным телом и предельно сосредоточенным взглядом. Таким Буффон оценивает ситуацию, а потом делает сэйвы.
Микеланджело был чувствительным, мог расстроиться из-за мелочи, но у них с Буффоном немало общего. Художник тоже любил хулиганить, как-то подрался со скульптором Торриджано и сильно получил в нос. А еще был хитрым. Если Джиджи купил диплом бухгалтера, чтобы поступить на юрфак, Микеланджело подделывал старинные рисунки и античные статуи, а потом продавал их под видом оригинала. Чтобы добиться эффекта старения, он закапывал произведения в землю или использовал песок, пепел и дым.
Алессандро Неста – Леонардо Да Винчи
Сразу прошу прощения у Мальдини, но Неста мне всегда казался защитником, который умеет все: он профессорски читал игру и перехватывал мяч чуть ли не чаще, чем отбирал. Догонял даже самых реактивных форвардов и запатентовал чистейшие подкаты. При этом Сандро был техничным центральным в эпоху, когда все от этого шарахались, но Зденек Земан позволял ему не только подольше возиться с мячом, а еще начинать атаки средними и длинными пасами – Неста это тоже прекрасно умел и сформировал новую моду.
Почему Леонардо Да Винчи? Мне он кажется самым выдающимся человеком в истории. Вот уж кто действительно умел все: изобрел арбалет, парашют, велосипед, летательный аппарат, танк, телескоп, вывел канонические пропорции человеческого тела, преуспел в живописи и музыке (это лишь малая часть).
Когда все делали типовые портреты в профиль, чтобы просто увековечить человека, Да Винчи написал «Джоконду» – портрет с характером и миллионом важных деталей. Так же Неста в свое время изменил футбол, что идеально описывал Леонардо Бонуччи: «Он начал новую эру игры в обороне – с мячом в ногах».
Несту не манили деньги, он тяжело расставался с клубами, где ему хорошо, поэтому 20 лет карьеры провел в «Лацио» и «Милане». Здесь тоже параллель с Да Винчи, который не любил писать по заказу и часто не возвращал работы, если они ему нравились. А чтобы все было идеально, мог несколько лет доделывать картину и повсюду возить с собой. Так было и с «Джокондой».
Андреа Пирло – Рафаэль Санти
Два маэстро. Пирло играл в футбол так, как Рафаэль писал портреты: изящные штрихи и забота о равновесии всех элементов. Считается, что Рафаэль соединял и развивал идеи Да Винчи и Микеланджело, английский портретист XVIII века Джошуа Рейнольдс объяснял это так: «Он использовал столько образцов, что в итоге сам стал образцом для процветающих художников – всегда имитирующих и всегда оригинальных».
Чтобы стать великим, Рафаэль находил баланс там, где его не мог найти никто. Эту гармонию создавал в своих командах Пирло, для которого роль Да Винчи и Микеланджело исполнял Жуниньо Пернамбукано (в длинных передачах и штрафных ударах). Андреа тоже был архитектором, только проектировал не Собор Святого Петра в Риме, а атаки в Милане и Турине.
Рафаэль вывел портретизм на новый уровень, потому что был внимателен даже к самым незаметным деталям костюмов и украшений. Пирло был так внимателен к каждому перемещению партнеров.
«Дама с покрывалом» (примерно 1514-1515)
Оба прекрасно знали себе цену. Современники Рафаэля писали, что он очень элегантно одевался, поражал публику тактом и эрудицией. Обаяние Пирло, как и его рубашки, давно стали культом в Италии: «Я воспринимаю футбол не так, как все. Это вопрос точек зрения, видения поля. Я смотрю на картину в целом».
Франческо Тотти – Караваджо
Тотти ездил пьяным на мопеде, плевал в Поульсена и дрался на поле. Караваджо общался с мошенниками, оскорблял полицейских и играл в Pallacorda (старинный прообраз тенниса), когда не хотелось работать. А еще стрелял на дуэлях и даже убил человека, после чего сбежал из Рима сначала в Неаполь, а потом на Мальту.
Тотти никогда не сбегал из Рима, но его темперамент очень близок к Караваджо. Героев для своих революционных картин он подбирал прямо на улице и сразу шел к холсту – к черту черновики. И никаких компромиссов: если у человека под носом грязь – она оставалась на картине. Тотти тоже не сглаживал: шел до конца даже в самые жуткие стыки.
Караваджо не писал людей при дневном свете, а ставил верхнее освещение, чтобы создавать пространство и оживлять картины. В его работах свет будто появляется из ниоткуда. Ход, где царствуют изящество и внезапность, – как в действиях Тотти перед штрафной.
Работы Караваджо повлияли на испанцев – Рубенса и Веласкеса.
Тотти как минимум вдохновлял Фернандо Торреса: «Он для меня всегда был примером для подражания. Надеюсь, молодые игроки тоже будут выбирать Тотти кумиром».
Дель Пьеро – Сандро Боттичелли
Я совершенно случайно выбрал Дель Пьеро героем детства, но ни разу об этом не пожалел. Алекс не был самым быстрым в Серии А, зато приклеивал мяч к ногам, включал дриблинг похлеще Неймара и умно оценивал пространство – идеальный фантазиста всегда находил зоны между линиями. Входить в штрафную было необязательно – Дель Пьеро так бережно укладывал мячи по углам, что законы физики тревожно переглядывались.
Стиль Дель Пьеро я вижу на картинах Сандро Боттичелли. Он был влюблен в главную красавицу флорентийского Возрождения Симонетту Веспуччи так же страстно, как Дель Пьеро – в «Ювентус». Ее образ угадывается в большинстве работ художника и делает их воздушными. Боттичелли любил вытягивать тела, чтобы добавлять картинам динамики и растворять в них аудиторию.
Так получилось в легендарных «Рождении Венеры» и «Весне».
Обратите внимание на спутниц Венеры в «Весне» (слева) – Целомудрие, Любовь и Наслаждение.
Разве не это в нас пробуждала игра Дель Пьеро?
Испания Артема Денисова. Хосеп Гвардиола – Пабло Пикассо
Пикассо – великий уничтожитель и созидатель. Он, кстати, подчеркивал, что разрушительная сила искусства превалирует над изобретательными идеями, хотя очевидно, что в XX веке именно в творчестве Пикассо реализован принципиально новый концепт живописи.
Гвардиола ведь тоже прекрасный пример симбиоза разрушения и созидания. Будучи опорником, останавливающим атаки отборами и перехватами, Пеп играл в интеллектуальный футбол с развитой культурой паса. Он двигался по полю аналитически, а не интуитивно. Гвардиола был профессором футбольной геометрии.
Пеп-тренер – аналог кубизма Пикассо. Грация, безмятежность в движении, чувство линий, внутренняя гармония, стиль (не банальный штамп, а именно стилевое единство). Как футбол Гвардиолы можно деконструировать до простейших коротких передач, так и картины Пикассо продиктованы предельным упрощением формы. Игрой наслаждаешься эстетически, включая образное мышление, необходимое для восприятия полотен художника. Есть и первозданная красота: в одном случае – атакующего футбола с позиции силы, в другом – человеческого облика.
Гвардиола и Пикассо схожи даже по темпераменту. Страстные, демонически охваченные делом всей жизни. Согласно оценке Музея современного искусства в Нью-Йорке, Пикассо создал около 20 тысяч работ – он творил почти каждый день. Напоминает Пепа, который мог неделю готовиться к матчу с «Хетафе», проводя на базе по 15 часов в день.
Конечно, не обошлось без вдохновителей. Гвардиола восхищался футболом Йохана Кройффа, Пикассо – африканскими фигурами, которые называл самыми впечатляющими творениями человеческого искусства. «Авиньонские девицы» написаны сразу после того, как друг Пикассо Анри Матисс познакомил его с африканской маской.
Рауль – Диего Веласкес
Для аналогии с придворным художником трудно выбрать футболиста не из королевского клуба.
Веласкес всю сознательную жизнь писал картины для короля Филиппа IV. Обычно время при дворе связано с интригами и скандалами, но у художника не было ни одного большого конфликта. Он не выпячивал себя, спокойно творил в мастерской, куда любил захаживать король, следовал испанскому барокко и вообще не мечтал о славе – мир узнал о Веласкесе, когда музей Прадо стал общедоступным и разгерметизировал его картины.
В вечно бурлящем «Реале» Рауль занимал схожее положение: отдавал всего себя футболу, стал важным символом клуба, пользовался уважением даже фанатов «Барселоны».
Обыденная магия Рауля перекликается с внешне неброским стилем Веласкеса. При этом оба – большие мастера своего дела: Веласкес – главный портретист испанской живописи (работа с цветом, чуткое понимание человеческой мимики, требовательность к деталям интерьера), Рауль ассоциируется с идеальной девяткой, забивающей абсолютно разные голы: замыкания прострелов и навесов, входы в штрафную на дриблинге, элегантные удары на точность.
Андрес Иньеста – Эль Греко
Есть ощущение, что Иньесту с каждым годом ценят все больше, потому что такие системообразующие игроки – единичные бриллианты. Только представьте, насколько сильнее стала бы современная «Барселона», добавь туда пикового Андреса.
Такие футболисты всегда близки к статусу непризнанных гениев. Дело ведь не только в отсутствии «Золотых мячей» – игроков вроде Иньесты глупо оценивать по ярлычным наградам.
Эль Греко (1541–1614) стал знаменитым спустя три столетия после смерти. Современные искусствоведы не относят его ни к одной традиционной школе (теперь взгляните на сайт, посвященный фотографиям одинокого Иньесты в окружении соперников). Последователи испанского барокко отвергли художника, зато талант рассмотрели экспрессионисты и кубисты.
Пошатнув концепцию «содержание важнее формы», Эль Греко одним из первых начал смело экспериментировать с цветом (например, ярко-красный хитон на «Совлечении одежд с Христа» и золотые далматики на «Погребении Графа Оргаса»). Отсюда – удивительная динамичность картин Эль Греко и сильный эмоциональный отклик.
Можно провести такую параллель: цвет у Эль Греко – пасы Иньесты. Та же беспрерывность действия, с помощью которой образуется резкий контраст (неожиданная обостряющая передача) или проходят едва заметные переливы (перепас ради сохранения мяча).
Жерар Пике – Сальвадор Дали
Любая ассоциация с Дали может выглядеть чересчур надуманной, но кандидатура Пике кажется довольно подходящей.
Дали был каталонцем и настаивал на особенности своего происхождения. Жерар Пике – главный идеолог независимости Каталонии из мира футбола.
Оба выделяются многофункциональностью: кроме живописи Дали увлекался кинематографом (был соавтором сценария для знаменитого «Андалузского пса» режиссера Луиса Бунюэля), графикой, скульптурой, литературой. Пике владеет инвестиционной компанией и двумя футбольными клубами, в будущем может стать президентом «Барсы» или вовсе уйти в большую политику.
Проблематика картин Дали сильно меняется с годами: от любовных мотивов до рефлексии на тему ядерного оружия. При этом художник не отходит от сюрреалистического метода познания (совмещение сна и реальности). Так получаются причудливые сюжеты («Сон, вызванный полетом пчелы вокруг граната, за секунду до пробуждения») и фантасмагоричность форм («Мягкий автопортрет с жареным беконом»).
Путь Пике ведь тоже сюрреалистичен. 194-сантиметровый гигант играл с технарями Месси и Фабрегасом в молодежке, чуть не задохнулся в трясине «МЮ», но вернулся домой и стал важной частью одной из лучших команд в истории. Пике далек от изящества Хави и Иньесты, но без него мы не представим великую «Барсу», которая в худшие моменты переходила на несвойственную для себя игру с Пике в роли атакующего столба. Именно Жерар яростнее всех защищал команду в медиа, не боясь испортить репутацию.
Карлес Пуйоль – Франсиско Гойя
Жизнь сильно потрепала Гойю: потери родных, частые болезни и глухота, крупные проблемы с финансами, война. Конечно, это сказалось на творчестве – Гойя то пытался усидеть в позиции придворного художника-портретиста, то творил в изгнании от общества и писал прямо на стенах своего дома – так появился цикл фресок «Мрачные картины» и тот самый «Сатурн, пожирающий своего сына».
Безумие, страх, одиночество, безысходность – такова тематика поздних работ. Несмотря на пессимистичность образов, Гойя удивительно органичен как художник смерти. В картинах нет излишнего пафоса или искусственного нагнетания атмосферы – только оригинальные образы с доминирующими темными оттенками, на фоне которых другие цвета становятся символичными – например, «Третье мая 1808 года в Мадриде» – сцена расстрела испанских повстанцев.
Карлес Пуйоль – воин, но без провокационных приемов и тупой агрессии. Он вселял в соперников натуральный, в чем-то даже благородный ужас. Пуйоль влетал в жесткие стыки, смело выгрызал мячи, разбивал в кровь голову и продолжал играть. Сразу всплывает памятная картина: Карлесу дали пощечину, а тот не только проигнорировал грязь, но и остановил взбешенного и готового мстить Роналдиньо.
Готовый герой для эпохи романтизма.
***
А с какими художниками бы вы сравнили итальянских и испанских игроков? Будем рады почитать ваши идеи в комментариях.
