От редакции Sports.ru: вы находитесь в блоге Hockey Books, который полностью перевел огненную автобиографию Фила Эспозито, а теперь открывает для вас новую книгу – знаменитого провокатора Шона Эйври. И там тоже жара! Поддержите авторов плюсами, подписками и комментариями, чтобы интересные переводы чаще появлялись на Трибуне и в вашей ленте.
Сегодня старина Шон рассказывает о своих первых больших заработках, которые на деле оказались не столь уж и значительными.
Детройт находится в прямом смысле слова через реку от Канады, но для Эйври разница между родиной и США огромна. Новый уровень дохода и статус открывали перед ним многие двери, и к этому миру надо было привыкнуть. Родина, как и первая любовь, отдалялась от Шона все дальше, а казавшиеся еще вчера небожителями Брендан Шенахан и Стив Айзерман, напротив, становились все ближе.
Штаны за 750 долларов, игроки «Ред Уингс» на разливе за барной стойкой и вездесущие «чайки» – читаем четвертую главу.
Глава 4. Деньги, секс и веселье под солнцем
Я подписал свой первый профессиональный контракт в 1999 году. Он был рассчитан на три года, его общая сумма составляла 1,275 миллиона долларов, учитывая 125 тысяч подписного бонуса. Я был богат.
На самом же деле я был совсем не богат. Только не поймите меня неправильно – это огромные деньги, но НХЛ их выдает не за красивые глаза, а потому я решил им соответствовать. По крайней мере, тому, что от них осталось.
Выяснилось, что 125 тысяч подписного бонуса тают очень быстро – первыми до них добрались федералы, так что в мгновенье ока 50 тысяч из этой суммы оказались в кармане у Дяди Сэма. Мой агент забрал еще три процента от бонуса. Таким образом, у меня осталось 71,250 долларов. Верхом безответственности было бы спустить эти деньги на GMC Denali – тогда все покупали эти огромные и забитые под завязку внедорожники. За такую тачку пришлось бы раскошелиться на 70 тысяч – и потом все равно денег ни хрена не хватило б на страховку.
Нет, это было не про меня. Я купил себе Ford Bronco за 28 тысяч. Требовалась ли мне машина, стоящая больше трети моего бонуса? Конечно, нет. Надо было купить такую же, но поддержанную – за полцены, но что я тогда понимал? В моем окружении мне никто ничего не объяснил, да я бы и все равно, наверное, не послушал. НХЛ не проводит консультаций по поводу того, как распоряжаться деньгами, равно как и мой агент. Он просто забирает свою долю.
Получив бонус и купив машину, я два года играл в фарм-лиге за «Цинциннати», после чего уже окончательно перебрался в НХЛ в качестве игрока «Детройта». Моя первая зарплата в НХЛ была 14,5 тысячи долларов. Что я с ними сделал? Купил Jeep Cherokee.
Нет, я взял его в аренду, потому что не мог позволить себе Jeep Cherokee. Может быть, меня через неделю уже и не будет в НХЛ, но я решил, что мне не стоит парковать свой Bronco рядом с тачками дюжины будущих членов Зала славы, выступающих за мою команду. Теперь-то я понимаю, что им бы это, наоборот, понравилось, потому что послужило бы символом скромности, упорной работы, честности и прочих хороших вещей. Но тогда я думал лишь о том, что стал энхаэловцем, пусть даже не очень и понимал, как им быть.
Во время своего первого выезда в Чикаго мы с ребятами из команды пошли в магазин мужской одежды Zegna (произносится – Зей-ня). Я выбрал себе штаны, и милая продавщица сказала, что они стоят 750 долларов. Мне показалось, она сказала «75», но не тут-то было. В таких местах не поторгуешься. Мне не хватило смелости сбежать в Banana Republic, где цены были для меня приемлемыми, а, главное, у них было то, что мне нравилось.
Так что я отдал более 5% своей первой зарплаты НХЛ за штаны.
Обучение восприятию моды, скажем так, обходилось мне дороговато. Мне, безусловно, было интересно, как деньги позволят выразить собственный стиль, но меня окружали люди, мало чем отличающиеся от остальных хоккеистов в плане одежды – все носили одно и то же. Они могли показать мне как тратить деньги на одежду, которая мне не нравится, но одеваться я бы так и не научился. Это мне предстояло познать через путешествия.
Мне заплатили 2,5 тысячи долларов, чтобы я на протяжении часа раздавал автографы в одном торговом центре в пригороде Детройта. Лучшая почасовая оплата в моей жизни, без вариантов. Я даже немного удивился. Играть в хоккей и получать за это хорошие деньги – а также приносить тем самым прибыль владельцам клубов и лиге – это одно. А рубить бабло за то, что пишешь собственное имя – это совсем другое. Если б я знал, что это окажется таким прибыльным делом, я бы больше внимания уделял совершенству своей подписи.
Но и без этого я сидел за столом и расписывался на фотографиях, за каждую из которых люди заплатили долларов по 50 (мне платили 20 долларов за фотографию – отсюда такая прикидка). А перед и после такой сессии игроки расписываются еще минимум на 50-100 шайбах и еще на сотне фотографий, которые потом продаются через интернет. Поднять свою ставку или получить еще одну автограф-сессию можно только тогда, когда уйдет бóльшая часть инвентаря.
В этом деле предложение рождает спрос. И тут все в твоих руках – играй хорошо, копи поклонников, зарабатывай свой спрос. На раннем этапе карьеры у меня уже имелась небольшая группа персональных болельщиков в Хоккейном Городе, и я начал понемногу ходить с важным видом.
Я начал раздавать автографы еще по молодежке в Кингстоне – там люди подходили к игрокам в барах и ресторанах, прося расписаться на всем подряд, что только оказывалось под рукой (я, кстати, никогда не расписывался на частях тела, хоть меня и просили). Я всегда давал автографы и болельщикам НХЛ. Правда, отказывал профессиональным охотникам за автографами. Пусть сами платят деньги, раз уж они собираются перепродать мою подпись.
Увидев на ком-то свитер со своей фамилией на спине, я почувствовал себя суперзвездой. Я всегда старался подарить таким людям клюшку или шайбу, и сказать им, что я очень рад видеть их в своей команде.
Я тогда жил в центре города – в отеле «Марриотт» в Ренессанс Центре. Гостиничный номер – даже и хороший – это все равно гостиничный номер. Пусть и кормят там вкусно, но со временем все эти бургеры и пицца надоедают, да и вообще как-то одиноко. В свободное время я постоянно садился за руль и отправлялся в Канаду, в Виндзор, чтобы поужинать в своих любимых канадских ресторанах. Например, в «The Keg» (пафосная сеть ресторанов – прим. пер.), расположенном на набережной – оттуда открывается прекрасный вид на реку Детройт и центр города. Иногда я ездил на тот берег, чтобы просто съесть бургер в «Harvey’s».
Я жил в самом высоком здании, его отлично было видно через реку, так что, ужиная, я разглядывал то место, откуда сбегал. Я пробился в НХЛ, но теперь смотрел на нее со стороны. Один. Я думал о будущем, о том, где мне хотелось бы оказаться через десять лет. И всегда отвечал себе, что хочу и дальше играть в НХЛ. Потому что, попробовав на вкус большую лигу, я оказался подобен обжоре у шведского стола. Мне хотелось, чтобы это не заканчивалось до тех пор, пока у меня будут силы.
В день игры мы могли зайти в «Roma Café» – это примерно в десяти минутах езды на машине от «Джо Луис Арены». После реконструкции этот ресторан по-прежнему стоит там же, где впервые открыл свои двери для посетителей в 1890 году. Это был семейный бизнес, причем само заведение выглядело так, что там вполне могли проходить разборки в духе «Goodfellas» (в российском прокате «Славные парни» – прим. пер.). Мы всегда ели в подсобке. Салат с маслом и уксусом, который там подавали, вне всяких сомнений был лучшим салатом в моей жизни. Мы ели его под жареную курицу и спагетти болоньезе.
Если тебя подняли в основу и ты не живешь в гостинице с командой, твои суточные составляют 80 долларов. Химчистка и заказ еды в номер обходятся дороговато, но лишь относительно, поскольку теперь я зарабатывал 14 тысяч долларов за две недели (каждый раз удивлялся, увидев в платеже сумму и свое имя). С каждой зарплаты я откладывал по 8,5 тысячи, потому что пока даже не представлял, на что можно потратить эти деньги. Но это пока. Скоро все изменится.
Один из приятных бонусов для энхаэловца в таком по настоящему хоккейном городе, как Детройт – то, что для тебя фактически все двери открыты. Игроки «Ред Уингс», будучи верны своим болельщикам и стилю, любили зависать в местечке «Post Bar». Это такая легендарная хоккейная пивнуха в Детройте, под стать самому городу – не гламурная, но очень веселая. Она располагалась прямо рядом с «Джо» – и игроки, и болельщики шли туда после матчей. Порой доходило до такого безумия, что игроки всю ночь стояли за барной стойкой и обслуживали болельщиков. Владельцы не считали порции – в конце вечера просто сравнивалось общее количество выпитого с выручкой. Сошлось – прекрасно. Не сошлось – тоже прекрасно.
Игроки «Ред Уингс», понятное дело, не платили за выпивку. Я диву давался на некоторых ребят. Наш вратарь Мэнни Легаси мог выпить ящик Bud Light, будто это был яблочный сок. Джоуи Кошур вообще до шестого пива не улыбался. «###### в рот, где мое пиво?!», – кричал он, и пиво появлялось.
Мэнни Легаси
А потом видишь, как Кошур играет в бильярд с чокнутым чуваком, который отплясывал на трибунах «Джо». Иногда туда заходил Стив Айзерман, чтобы попить пива в кабинете у руководства. Когда он выходил в туалет, болельщики говорили ему: «Эй, Стив! Отлично сыграл сегодня!». Ну а что еще можно сказать Айзерману? При этом все уважали его личное пространство. Если б не уважали, он бы и не приходил.
Я нигде и никогда не видел такого бара, как «The Post». А по понедельникам, когда в Детройте работал только он и казино, вообще можно было подумать, что мы выиграли Кубок Стэнли.
Я долго не понимал, почему Стиви Уай лишь изредка заходил в «The Post». Только годы спустя осознал, что со временем любовь болельщиков приедается. Когда я стал постарше, мне перестали нравится рождественские вечеринки, равно как и Хэллоуин, где ребята нажирались в дупель, а потом глазели на своих жен, одетых в такие костюмы, которые детям лучше не показывать. Эти костюмы специально подчеркивали детали тела, которое можно получить, если пять раз в неделю ходить на пилатес, четыре дня заниматься на велотренажере, и еще пару раз работать с весами под руководством персонального тренера, потому что вы мать, которая сидит дома, но при этом у вас есть няня, проживающая вместе с вами. А вам 22 года.
Впрочем, надо отдать им должное, потому что это тяжелый труд – делать так, чтобы ваш 23-летний муж думал исключительно о вас, когда на выезде встречается столько отвлекающих факторов. За свою карьеру я не раз и не два слышал в автобусе, как тот или другой игрок пытается по телефону утрясти дела с женой. В команде 23 игрока, и это вовсе не 23 ангела. Кто-нибудь обязательно вляпается или напортачит. А у кого-то и вовсе не жена, а детектив. Я играл со многими ребятами, влюблявшимися в самых разных женщин – от продавщиц пива на лужайке для гольфа до стюардесс клубного чартера и нянек. У некоторых таких историй был даже счастливый конец.
Стив Айзерман
Но соблазн повсюду. Во всех командах НХЛ, где я играл, стюардессы чартеров напивались с тренерским штабом в барах при отеле, когда мы были на выезде. А потом мы слышали незабываемый аромат их духов на тренировке. Ничего особенного, просто один из запахов хоккейной площадки.
Я все больше и больше отдалялся от своей первой настоящей девушки Сары, равно как и она от меня. За тот год мы виделись всего три раза, а в наших телефонных разговорах становилось все больше тишины. Некоторые девушки заставляют своих парней отзваниваться, когда возвращаются домой после тусовки, но Сара была не такая. Она – самодостаточный человек. За это я в нее и влюбился, но именно поэтому мы и отдалились друг от друга. Она не искала самоопределения за мой счет, что мне безумно в ней нравилось, равно как и я не самоопределялся за ее счет. Теперь мы находились порознь и занимались разными делами, а расстояние лишь подчеркивало суть наших отношений.
Сказать по правде, после того как меня подняли в «Детройт», мне хотелось вкусить как можно больше от мира, в который я попал. Поэтому я все реже думал о том, чтобы вернуться в Канаду, жениться на Саре и растить детей где-нибудь в пригороде. Я сам тогда был еще ребенком, и прекрасно это осознавал. Сара съехала от моих родителей и теперь добиралась до колледжа из Китченера (чуть более ста километров на запад от Торонто – прим. пер.), а потому все закончилось само собой. Официально мы расстались в декабре 2001-го, но на самом деле все произошло намного раньше.
Если новичок НХЛ состоит в отношениях, то есть два варианта развития событий. Чаще всего игрок перевозит свою девушку-тинейджера в говногород, где базируется его команда АХЛ. Затем покупает ей собаку для компании, потому что он постоянно играет в хоккей то тут, то там, а девушка никого в городе не знает. Или же он оплачивает ей онлайн-обучение в университете и пару раз в месяц возит на шоппинг, а затем покупает абонемент в спортзал, оставляя ее жить в многоквартирном доме с еще восемью девушками, у которых аналогичное резюме.
Когда же его поднимают в НХЛ, он либо забирает ее с собой, либо отправляет ее в родной канадский городишко, снабдив средствами, которых хватит на год жизни и учебы, что ему, скорее всего, обходится в одну двухнедельную зарплату.
Это может быть довольно болезненно, потому что некоторые девушки складывают все яйца в одну корзину. Они так серьезно настроены заставить отношения работать, что в итоге абсолютно несчастными оказываются все, в то время как пара, напротив, должна наслаждаться самостоятельной жизнью и растить собаку.
На самом же деле такие девушки должны честно сказать своим парням: «Давай-ка начинай нормально зарабатывать своим хоккеем, потому что если уж я обрекаю себя на эту несчастную жизнь, то ты должен прилично разбогатеть, чтобы я могла начать рожать детей, а со временем посылать свои обнаженные фотографии твоему бывшему одноклубнику, когда я заберу у тебя половину состояния при разводе».
Обычно отношения хоккеистов строятся таким образом, что игрок говорит своей девушке собирать чемоданы, потому что «их» подняли в основу – таким образом, это и «ее» заслуга. Пусть подавятся теперь все, кто твердил ей, что опасно связываться с ненадежными хоккеистами. Потому что следующим летом эта молодая пара начнет подыскивать себе новый дом, где вся семья будет справлять дни рождения, день Канады и Четвертое июля. Хотел бы я взглянуть на статистику, у какого количества игроков НХЛ младше 25 лет есть двое детей.
Игроки женятся на условной Джен из Оуэн Саунд потому что не выносят одиночества, которого никак не избежать профессиональному спортсмену – сколько раз в пятницу вечером приходится ложиться не позже 10:30, потому что утром у тебя игра, тренировка или перелет; а то и вовсе заказываешь ужин себе в гостиничный номер в канун Нового года после поражения со счетом 2:3, где ты набрал «минус 2».
У хоккеистов сумасшедшие эмоциональные перепады на ежедневной основе. Еще во вторник ты играл во второй тройке и забросил первую шайбу в матче, а в среду к концу второго периода у тебя «минус 1», и тебя опускают в четвертое звено. А тут есть кто-то, кто тебя ждет дома, или кто-то, кому можно позвонить после игры, кто тебе скажет, что собака здорово провела день в парке, а она сходила попить вина с девочками, что ты играл здорово, а защитники весь матч срали – вот за этим хоккеисты и заводят отношения. Именно поэтому они торопятся с женитьбой, вместо того чтобы сделать выбор ближе к концу карьеры, когда уже станут взрослыми мужчинами, которым надоели «чайки» и подлизы.
«Чайки» всегда вьются вокруг, начиная еще с молодежного хоккея. Спортсмены – особенно хоккеисты – заложники своих привычек. Нас этому учат с юного возраста: повторение ведет к совершенству. Ну или почти. Мы переносим это и в свои отношения, что лишь упрощает задачу «чаек».
Когда «Ред Уингс» играли на выезде с «Чикаго», мы всегда останавливались в отеле «Дрейк». Местный бар был полон «чаек», которые не берут деньги за секс, и проституток, которые берут. Мне кажется, что иногда ребята скорее согласятся на проститутку, потому что это проще и надежнее. «Чайки» знали, где мы едим и выпиваем, а потому приходили закинуть удочку в бары и рестораны. И я ни разу не видел, чтобы кто-то из игроков воротил нос от «чаек». Я также не видел, чтобы игроки осуждали тех, кто уходил с «чайкой».
Это вам не какая-нибудь типовая голливудская история, где тупой спортсмен гоняется за девушкой два года, чтобы привлечь ее внимание. Тут все с точностью до наоборот. Иногда «чайки» даже выходят замуж за хоккеистов. Многие суперзвезды НХЛ счастливы в браке с «чайками». И чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что жениться на женщине, которая любит хоккей – приятный бонус.
Неважно как вы оказались в браке – женились на школьной любви или «чайке». Это все равно работа, где приходится вкалывать и выкладываться. В 22 года мне не хотелось взваливать на себя работу, ограничивающую меня в том, чем мне нравилось заниматься, а именно играть в НХЛ. Но это не значит, что я собирался быть каким-то монахом.
В моем новом огромном мире очень нравилась возможность отправиться туда, куда ранее я даже в самых смелых мечтах не мог себе позволить. Оказалось, что я тот еще любитель приключений. В феврале 2002 года «Ред Уингс» отправились на выезд во Флориду. Каким-то до сих непонятным для меня образом (может быть, ребята решили дать мне воплотить это в жизнь, чтобы проверить меня, не знаю) я решил организовать вечер для всей команды в Майами Бич.
«Пантеры» проводят свои домашние матчи в городке Санрайс – это всего в 55 милях на север, но будто на другой планете, где нет ни песка, ни серфа, ни сексапильности Майами Бич. В день игры против «Флориды» к 12:30 я, подбив на поездку 17 игроков, уже заказывал автобус и бронировал номера в гостинице «Делано Саус Бич» в округе Арт Деко. Я методично обзванивал бары и рестораны, и просил соединить меня с их менеджерами, которым я говорил, что «Ред Уингс» хотели бы посетить их заведение.
На удивление часто человек на другом конце провода оказывался хоккейным болельщиком, либо родом из Детройта, либо из какого-нибудь другого города, где есть команда НХЛ – и вот я уже бронирую столики в таком крутом клубе, как «Mэншн». Еще никогда в жизни я не забирался так далеко от Скарборо. Я решил, что если поездка будет успешной, то это укрепит мое положение среди будущих членов Зала славы. Большинство из них обычно заселялись в скромный отель и шли в хоккейный бар. Мне же хотелось показать им, какой жизнью я хочу жить. И мне хотелось этому соответствовать.
Брендан Шенахан отказался ехать, чем очень меня расстроил, потому что хотелось получить одобрение со стороны Шенни. Мне хотелось показать ему, на что я способен. Правда, я тогда еще толком не понимал всех хитростей Шенни.
Брендан Шенахан
Как следует потусив в Майами Бич, я потом долго сидел и просто смотрел на свой завтрак из-за сильного похмелья. После этого мы сели у их знаменитого бассейна в клевых пляжных домиках и стали впитывать тонизирующий витамин D – следующий матч у нас был в Питтсбурге через три дня.
Сначала мне показалось, что у меня глюки с похмелья. В голубой дымке Майами Бич я увидел Шенни, направлявшегося к бассейну. Самый элегантный игрок «Ред Уингс» был одет в гостиничные тапочки, халат – вовсе не от Prada – и нехарактерную для Шенни футболку: спереди был нарисован смайлик, а сзади написано «Не переживай, будь счастлив».
Это был не глюк. Шенни объяснил, что поскольку он хорошо сыграл накануне вечером, то решил взять такси и приехать в Саус Бич. Вещей он с собой не брал, так что оказался одет в стандартный гостиничный халат и ужасную футболку, купленную в местном сувенирном магазине просто потому, что не хотел идти к бассейну голым. Шенни всегда все делал тихо и с крутой подачей. У него была темная и циничная сторона, которую он прятал за утонченным фасадом. Ему доставляло огромное удовольствие, что люди считали его светским интеллектуалом, потому что на самом деле он был обычным придурковатым канадцем из пригорода.
Это были прекрасные два выходных дня. А поскольку у меня тогда даже кредитки не было, не пришлось и ничего платить. Ник Лидстрем частенько брал подобные вопросы на себя. Для Лидстрема заплатить кредиткой 7,5 тысяч долларов при зарплате в 400 за каждые две недели – это все равно что человеку, получающему за две недели 5 тысяч долларов, заплатить сотню баксов.
Поскольку за сезон мы лишь один раз ездили в Лос-Анджелес и еще два дня проводили в Майами, игроки были только рады раскошелиться. Вскоре я стал Главным По Веселью в команде, поскольку богатые хоккеисты доверяли моему вкусу и фантазии. Именно поэтому ветераны и стали воспринимать меня не просто как очередного новичка. Так я понял, что у меня в жизни имеются таланты и за пределами ледовой арены.
Понравилось? Поддержи проект рублем! Наша карта – 4274 3200 3863 2371.
«Хет-трик Шона Эйври: отлично сыграть, нажраться в клубе, уйти с супермоделью». Автобиография первого говнюка НХЛ нулевых
«Детройт» был умнее всех: не верил, что европейцам надо учиться силовой игре в АХЛ». Шон Эйври – о жизни в фарме
«Я всегда выбирал тех, кого точно мог побить». Шон Эйври вспоминает, как дрался за великий «Детройт»
«Вид на нудистский пляж? Отлично. Я там прямо в центре и встану». Последняя глава автобиографии Эспозито (и ссылки на все предыдущие)
