«Петровский» в цветах «Спартака».
Чемпионат России-1996 закончился золотым матчем. Действующий чемпион, «Алания» Газзаева с Яновским, Тетрадзе и Канищевым, набрала 72 очка в 34 матчах. Столько же набрал «Спартак», за последние годы расставшийся с Бесчастных, Ледяховым, Карпиным, Онопко, Черчесовым, Юраном, Писаревым, Родионовым, а главное – Олегом Романцевым, ушедшим в сборную.
По регламенту чемпионство разыгрывалось в дополнительном матче между «Спартаком» и «Аланией». Провести его решили в Петербурге.
Андрей Тихонов в разговоре со Sports.ru объясняет выбор Питера: просто вариантов было немного. «Ну а где он должен был проходить? Нужно было нейтральное поле, где болельщиков много. А больших стадионов раньше не было. В Москве не могли играть. Даже Ярославль близко к Москве, 200 километров, нехорошо для Владикавказа. Наверное, «Алании» было все равно, где играть, болельщиков все равно приехало бы немного. Может, в Волгоград побольше, но все равно были бы простые любители футбола и болельщики «Спартака». «Петровский» – хороший стадион. Где еще были тогда такие [в России]?»
«Спартак» выиграл 2:1 и стал чемпионом.
Сейчас такое сложно даже представить, но в тот день город «Зенита» был за «Спартак». Это признают даже петербуржцы.
Максим Дукельский, болельщик «Зенита» – в интервью Sports.ru: «Тогда [в Петербурге] поддерживали «Спартак» и болели против владикавказской команды. Можно и так, и так сказать. Но город болел за «Спартак» в самом прямом смысле. Некоторые местные ходили в спартаковской атрибутике и с флагами спартаковскими. Наверное, все же больше болели против Владикавказа, но тем не менее».
Иван Жидков, главный редактор «Спорт День за Днем» – в интервью Sports.ru: «Сейчас модно забывать, что «Спартак» в России тогда нормально воспринимался. В 90-х в еврокубках толком ничего больше не было, за что можно переживать.
Я помню золотой матч-96, когда Петербург болел против «Алании». Все болели за «Спартак». Реально все болели за «Спартак». Абсолютно красно-белый «Петровский». Пусть стыдливо отворачиваются те, кто скажет, что этого не было.
В Петербурге всегда были и будут люди, которые болеют за «Спартак». Я таких знаю, хотя чтобы они шествия устраивали – нет. Петербург – это Петербург, «Спартак» – это «Спартак». Но утрированной ненависти не было. Если кто-то говорит, что всегда ненавидели – бред собачий».
Сгонять на матч «Спартака» в еврокубках из Петербурга тогда было окей
Жидков: «Уйма людей из Петербурга ездила на матчи «Спартака» в Лиге чемпионов. Один из них – я. Ездил на матчи с «Интером», «Байером» – куда еще было ездить? Матчи «Спартака» были шоковым явлением в инфополе. Остальные не дотягивали. Стадион «Лужники» был единственным центром притяжения, туда приезжали топовые команды, там можно было увидеть Роналдо. Люди ездили на «Спартак» – и точно не болеть против него.
Я ездил из-за футбола, это просто был повод поехать на топовую игру. Помню, как оказался там, а на стадионе 80 тысяч. Я такого в жизни не видел. Это сейчас приходишь, вальяжно садишься… А тогда это было очень круто: другое время, другой градус эмоций».
«Блэкберн Роверс» – «Спартак», Лига чемпионов, 1995
Дукельский: «У нас группа людей ездила на все еврокубковые матчи в Москву, это чистая правда. Я не слышал, чтобы они вывешивали там атрибутику «Зенита». Но это были достаточно продвинутые болельщики. Они интересовались европейским футболом и ездили поддерживать европейские команды».
В Петербурге людей бесил Газзаев. Сказывался и национализм болельщиков
Жидков: «Он был высокомерный. Его всегда за это не любили. Он всегда был с вызовом настроен к Петербургу. Я помню матч 1996 года, когда «Алания» слила Глазго 2:7. И чуть ли не через неделю они приехали в Питер, уже тогда был восторг: «Ура, «Алания» обломалась». Болельщики на трибунах тут же затянули какую-то ерунду про Глазго. Было видно, что хотят их задеть. Газзаев был недоволен, потому что они в итоге проиграли только что вышедшему в высшую лигу «Зениту» – 0:1. После матча он говорил, что «Зенит» играл в антифутбол. А через неделю Владикавказ выиграл в Екатеринбурге (3:1) и Газзаев сказал со своей фирменной улыбкой, что команда «Уралмаш» ему понравилась больше, чем «Зенит».
А еще все были убеждены, что «Алания» работает с судьями. В Питере их и за это не любили.
Юрий Лукосяк, петербургский исследователь футбола – в интервью Sports.ru: «Наверное, Газзаеву не могли простить гол в финале Кубка-1980, который мы обидно проиграли в дополнительное время московскому «Динамо».
Но Газзаев всегда раздражал. Он по природе своей необразованный, некультурный человек, бывший пэтэушник из Северной Осетии. Такие люди в Питере не очень хорошо воспринимаются. В нашем городе на такие вещи в первую очередь смотрят. Он и сейчас раздражает, сидя в Думе. Тоже мне, великий государственный деятель.
Почему Садырин всегда был на слуху и любим? Он быстро понял, что такое Ленинград и ленинградский человек. Он стал своим. У нас исторически с армейцами не было откровенной вражды. Были вспышки, но Павел Федорович своей памятью примирял зенитовских и армейских болельщиков. Я помню, когда хоронили Павла Федоровича, мы ездили в Москву на похороны маленькой делегацией. Помню там не только армейцев, но и наших фанатов.
Когда мы встречаемся на улице и разговариваем с людьми, то сразу определяем, что мы оба петербуржцы. Поведение, элегантность в некотором роде. А Газзаев… Таких не любят.
Наверное, дело еще в отношении к кавказцам. Когда в 96-м город поддерживал «Спартак», лишь бы не «Алания» – это, извините, национализм. Уверен, в Москве [тоже очень плохо относились к кавказцам].
Я даже удивлен, что у нас так спокойно Оздоева приняли. Ему повезло, что он сначала на 5-10 минут выходил. А потом Черчесов его приподнял, вызвав в сборную. И Питер его принял. Сейчас с трибун кричат «Магомед!».
Дукельский: «Газзаева не любили за покупку матчей. Так в народе говорили почти про все матчи, которые проходили на домашнем стадионе Владикавказа. И когда он был футболистом, то нам забивал. А еще постоянно симулировал – падал, валялся. Высказывания против «Зенита» тоже были. Тут все по совокупности».
Золотой матч-1996. Красно-белый «Петровский»
Дукельский: «В городе отнеслись к матчу с интересом. Со «Спартаком» еще не было открытого конфликта, да и матчей без «Зенита» в Петербурге я тогда даже не помню.
Приехало много людей. Осталось воспоминание, что в тот день они были везде. Куда ни ткнись – наши красно-белые тогда еще друзья. После матча «Спартак» отмечал, мы тоже выпивали. Все было тихо и спокойно, конфликтов не помню. Я, правда, напился, и выкинул в урну красно-белый шарф, который у Профессора (Амир «Профессор» Хуслютдинов, известный болельщик «Спартака» – Sports.ru) купил.
Не могу сказать, что мне было неприятно [от красно-белых в Питере]. У меня было много друзей-спартаковцев. Зачем выбросил шарф? Одумался, хе-хе. Выпил и одумался: в чем хожу? Предчувствие, наверное, было».
Жидков: «Конечно, приехало много людей с Москвы. Но они встречались с петербургскими друзьями. Шли вместе на футбол и петербуржцы поддерживали в той игре «Спартак».
Показательно, что зенитовские болельщики тогда очень легко пережили скользкий матч с Березовским (в последнем туре сезона-1996 «Спартак» обыграл «Зенит», через полтора года Павел Садырин в интервью «Спорт-Экспрессу» сказал, что вратарь питерцев Роман Березовский сдал матч). Не было драмы.
А после матча все шли радостные через мост. Местные болельщики, спартаковские болельщики – было здоровое веселое возбуждение, что присутствовали при таком эпохальном событии. Что команда, к которой относились с предпочтением, выиграла. Петербург это устроило».
Амир «Профессор» Хуслютдинов, болельщик «Спартака» – в интервью Sports.ru: «Тогда невозможно было достать билеты – на игру, поезда, самолеты. Люди готовы были покупать билеты в пять-десять цен.
Хорошо ли нас приняли? Ну что это значит? Мы приехали в город, в котором огромное количество людей болеет за «Спартак». Да, тогда все уже шло к войне. Но в этом матче было полсектора зенитовцев, которые поддерживали «Спартак». У меня видео есть. Поддержка была уникальная, стадион горел.
Погода тогда была мерзкая в Питере. Она там редко бывает хорошей. Гиблое место для проживания, с моей точки зрения. Солнца почти не бывает. После игры мы сразу на поезд. Не люблю этот город, минимальное время стараюсь провести там. Хотя был там больше 50 раз, если с хоккеем. Я не пью, поэтому не отмечали.
Для нас на тот момент это было обычно [побеждать]. Посчитайте, с 1987 года мы взяли шесть титулов за девять лет. Но эмоции были, перед сезоном же часть серьезных игроков ушла, думали, что «Спартак» подсядет и третье место будет неплохо. Но все-таки ребята и тренер сплотились. Надеюсь, болельщики тоже помогли».
Тихонов: «Необычно было, конечно. Решающий матч, атмосфера сумасшедшая, «Петровский» весь почти красно-белый. И сейчас я вспоминаю о том матче не только футбол, но и огромное количество болельщиков. Конечно, на тот момент 90% – это были болельщики «Спартака». Но я не слышал, чтобы Газзаев или кто-то еще был против [матча в Петербурге].
После игры все полетели на чартере в Москву. Конечно, все радовались – в самолете, потом еще неделю. Как у нас обычно отмечают победы – кто-то шампанское пил, кто-то пиво пил в самолете. Отметить в самолете – это нормально».
Почти сразу после матча отношения между болельщиками из Москвы и Петербурга испортились. Видимо, навсегда
Золотой матч-1996, в котором Петербург болел за «Спартак», прошел в ноябре. Меньше, чем за год до «Щелчка» – одной из самых известных драк в истории российского футбола. 30 августа 1997-го на Щелковском шоссе в Москве подрались болельщики «Спартака» и «Зенита». Участвовали около 900 человек – зенитовцев было больше, но победили спартаковцы. Раньше такой лютой ненависти между болельщиками не было, после нее отношения уже не были прежними.
***
Дукельский: «От первых проявлений [вражды] до Щелчка прошло около года. Сначала бригады начали драться между собой – и пошло. Наверное, дело в том, что «Зенит» стал вырастать из коротких штанишек, на что-то претендовать. Но главное – наша дружба с ЦСКА. Это по первой лиге прокатывало, но не в вышке. И движи росли. Московская общественность нам сказала: либо мясо, либо кони. Пацифизм первой лиги уже не прокатит. История сама собой выбрала коней. Но позже и с ними посрались».
Хуслютдинов: «Еще в 1983-м приехала в Москву маргинальная часть болел «Зенита». Тогда были нормальные отношения. Пьют и говорят: мы коням по башкам настучим. Мы говорим: не вопрос, ребята, вас за язык не тянули. Лошади приезжают в Питер, пьют с зенитчиками, потом вспоминают: вы же дать нам хотели. Бам-бам, кладут зенитовцев. В 1985-м я был в армии, но было то же самое. Лошади приезжают в Питер, еще большее количество зенитовцев бьют.
А потом они начали прыгать на наших детей. Есть такой спартаковский регбист Олег Петраков. Он привез автобус с детьми – 16-17 лет, взрослых всего трое. На Невском на них толпа прыгает. Олег – регбист, в стойку встал, но дальше питерский расклад: куском водопроводной трубы сломали ему нос. [В Петербурге] пошли гопнические настроения, а не фанатские. Хотя я был один из немногих, кто был против войны. Там были и достойные ребята.
Московский движ всегда был боевой, а питерский – алкоголически-маргинальный. У них до 1984-го даже погоняла не было. Выпускаются пакеты «Зенит-чемпион», потом на выезд из 200 рыл 180 –c этими пакетами. Вот и прозвали «мешки». А «бомжи»… ну надо вещи стирать хоть иногда. У нас тоже есть маргинальные элементы. Но знаете, просто так кликухи не дают. Но, опять же, есть зенитовцы, а есть «бомжи».
При всем негативе к Петербургу, там есть достойные люди, которых мы всегда защитим, примем. И там было много людей старой формации, которые против войны. Я буду перед матчем встречаться с такими. Но основная масса – люди, которые не знают истории своего клуба».
Дукельский: «В 96-м на выезде к «Спартаку» было 150 человек. В 97-м, когда случился Щелчок, – 750. В этом причина нашего поражения. Человек 500 у нас были новичками, которые не знали, что к чему, и в итоге смели бегством всех реальных людей, которые пытались оказывать сопротивление «Спартаку». Не стоит представлять, что мы такие бедные и убогие приехали и нас побили. Мы сами этого хотели. Разборки, нападения на наших начались еще по дороге. Некоторым в электричках поломали головы железом. Потом была ответка: маленькая группа людей напала на «Спартак» возле стадиона. Драка на Щелчке не стала неожиданностью. Но то, что мы так оглушительно проиграли, – стало. Это был позор.
После этого движение перестроилось. Пошли обращения основных людей: так жить нельзя, мы обязаны сделать так, чтобы с нами считались. В залы пошли не только будущие бойцы, но вообще все представители ультры. В течение года в боевых залах остались только те, кому было предназначено остаться – будущие основатели наших боевых группировок. Неприспособленные люди вернулись к поддержке команды. Пошло определенное разделение.
Мы в своих мечтах думали: когда наши хулиганчики подрастут, то будут охранять всех болельщиков «Зенита». Наивные были. Бойцы подросли и стали самодостаточными. Мы ошиблись, но откуда нам было знать?
Стало так: если ты едешь на выезд, то на выезде дерешься. Точнее, не дерешься, а тебя бьют, потому что людей было мало. Кто не хотел получать арматурой по жбану, тех отчисляли из движа. Приходили люди, которых это не смущало. Так движение заматерело после Щелчка. В Москве долго отказывались признавать наши боевые бригады, но сегодня зенитовских фанатов обидеть непросто».
Жидков: «Драка на Щелчке – это было неожиданно. Зенитовские болельщики тогда не могли понять, почему это произошло, потому что в принципе не готовы были психологически к тому, что у них могут быть враги. Это был перелом во взаимоотношениях. После «Щелчка» все изменилось. Пути к прежней жизни уже не было».
