Сезон уже на носу, а многие российские ветераны до сих пор остаются без работы. Евгений Воронов — один из тех, кто все же сумел найти клуб после краха подмосковных «Химок» и даже имел выбор «Перехват» обсудил с защитником «Пармы»:
• проблемы возрастных игроков;
• культуру баскетбола в Перми;
• сезон в «Химках»;
• настроение в команде, в которой не платят;
• конфликт с Сергеем Базаревичем;
• большое количество отказников;
• и много чего еще.
«Есть такое убеждение в российском баскетболе, что 35 лет — это все. Похоронный возраст для игрока, тем более русского»
— Жень, как ты провел лето?
— Очень хорошо. Я проводил много времени с семьей, младшему сыну недавно исполнился годик, отметили. Мне кажется, почти везде этим летом была отличная погода, и мы этим пользовались. Но особо никуда не ездили, я тренировался дома и готовился к сезону.
— В Москве?
— Да, мы просто ездили на дачу к родителям жены. Из дальних путешествий была только поездка домой на родину, в Лермонтов. Мы там были со старшим сыном, провели пять дней. Все остальное время проводили в Москве.
— Как дела в Ставропольском крае?
— Все отлично, хинкали по-прежнему самые вкусные и цены демократичные. Все как надо. Я там всегда обедаю в ресторане «У Сережи», это прямо на въезде в Ессентуки. Этому месту уже, наверное, лет 25. И там хинкалина обычная стоит, кажется, рублей 50, а жареная — 54. Такой разброс цен.
— Шиковал?
— Признаюсь, да. Когда туда приезжаю, всегда заказываю жареные хинкали.
— Пока ты наслаждаешься жареными хинкалинами, многие ветераны по-прежнему остаются без клуба. У тебя были проблемы с поиском?
— У меня было два варианта продолжения карьеры. Не знаю, как в остальных странах, но у нас в первую очередь смотрят на твой возраст. Не важно, как ты выглядишь, как играешь, в какой ты физической форме — если в паспорте тебе 30+, то ты уже старый. Хотя я так не считаю. Сужу даже не по себе, посмотрите хотя бы на Сергея Моню: человек играл по 25-35 минут за матч в Евролиге и смотрелся хорошо. Если бы при этом была еще широкая ротация, то 15-20 минут в своем возрасте он бы играл на высочайшем уровне.
К сожалению, есть такое убеждение в российском баскетболе, что 35 лет — это все. Похоронный возраст для баскетболиста, тем более русского. Все считают, что ты уже ничего не можешь.
Поэтому мне было тяжелее найти работу, чем, скажем, 7-10 лет назад. Тут же еще коронавирус, сокращение бюджетов, ушли «Химки», а это минус как минимум шесть мест для россиян. Да и в целом нехорошая тенденция в плане российских игроков.
— Хочешь сказать, что рано вас хоронят?
— Я не говорю, что мы должны играть еще 10 лет. И вообще я бы с удовольствием сказал, что я слабее молодого. Признался бы без проблем. Но у нас все реже выстреливают молодые игроки, и даже в тренировочном процессе они не могут систематически выигрывать конкуренцию, делать это более-менее регулярно.
А каких-то суперзвезд, которых можно было бы искусственно разыгрывать и давать им время, я не вижу. Ведь одно дело, когда у тебя есть суперталант, про которого сразу понятно, что через 3-5 лет он станет топовым игроком. Тогда можно в ущерб сиюминутному результату разыгрывать этого баскетболиста и давать ему больше игрового времени, чем он заслуживает прямо сейчас. Но я такого не вижу. Все говорят про Никиту Михайловского — так он достаточно играл в «Автодоре». А таких, чтобы было уже сейчас заметно, что растут суперзвезды, у нас нет. И получается замкнутый круг. По крайней мере, так это вижу я.
К тому же, опытные игроки, которые провели много сезонов в еврокубках, также могут быть полезны и в раздевалке и во всех баскетбольных аспектах за пределами площадки. Так что да, нас точно рано хоронить.
— Я знаю, как тщательно ты готовишь свое тело к каждому сезону, и если ты подписал контракт, то ты в себе уверен. Но сколько это еще продлится, по твоим ощущениям?
— Мне кажется, что если я отыграю на этом уровне еще пару лет, то это будет хорошо. Психологически я готовлюсь заканчивать в какой-то момент, чтобы осознание этого не было для меня ударом. С каждым годом все тяжелее найти работу, и это очевидно.
— И уже не идет речи о многолетних контрактах…
— Ну однолетние контракты — это нормально. Как ты сказал, много ребят сейчас вообще без клуба. И так не только в Единой лиге, но и в Суперлиге, я там тоже общаюсь со многими игроками.
Так что морально я готовлюсь к тому, что отыграю еще год-два. Если три, то совсем супер. Но в целом, наверное, один или два сезона — и все.
— Грустные новости! Сколько я себя помню, столько ты играл.
— Здесь же, понимаешь, какое дело… Сейчас я получаю кайф — я работаю в кайф, я готовлюсь в кайф. У меня нет такого, что я грущу из-за того, что мне надо пойти и потренироваться. В моем понимании, я выгляжу уж точно не хуже молодых игроков даже в плане физики; в плане понимания игры и опыта, думаю, тут без вопросов.
Но, опять же, как я уже говорил, нас считают старыми и никому не нужными. Наверное, когда-то для меня все эти факторы воссоединятся, и баскетбол для меня будет закончен. Тогда нужно будет думать, что делать после этого. В конце концов, не до 40 лет же мне играть.
— А ты уже думал, что будет после?
— Есть некоторые мысли. Но прямо сейчас рано об этом говорить.
— Как тебе в Перми? У тебя на аватаре в Telegram уже стоит фотография с местной достопримечательностью.
— Да, уже сфотографировался с надписью «Счастье не за горами». Наверное, многие смотрели «Реальных пацанов», и там это на заставке. А на выездах у нас никогда не было времени. Как-то так получалось, что мы почти всегда играли в Перми зимой и улетали сразу после игр. Возможности погулять просто не было.
А теперь я прошелся по городу, и он меня приятно удивил. Скоро Перми исполнится 300 лет, и к этому событию там идет большая реконструкция. Сделали шикарную набережную, там много мест, где можно приятно посидеть и поесть. У нас в «Парме» Глеб Шейко главный по кафе и ресторанам, он всегда подскажет — там бургер, там пицца, там суши, там завтрак. Когда я гулял, стояла еще отличная погода, было +25 и даже теплее. Впечатления от прогулок очень положительные.
— Это ты еще не видел местных баскетбольных болельщиков, которые болеют не против тебя.
— Да, болельщики в Перми — это отдельная тема. Публика там знает, как болеть, понимает баскетбол и всегда поддерживает свою команду. Мы с Артемом Забелиным просто шли по Перми, гуляли, и один человек просто ехал мимо, остановился и закричал из машины: «Воронов, добро пожаловать в Пермь». Люди несколько раз останавливались, фотографировались с нами, приветствовали в «Парме», желали удачи в сезоне.
Или иногда ты просто проходишь мимо каких-нибудь людей и потом слышишь, что они тебя узнали, объясняют кому-то, кто ты и что ты. Так что в Перми баскетбол любят и баскетболистов знают. Уверен, что в этом сезоне у нас тоже будет отличная поддержка, как и всегда в Перми.
— Вы будете играть в квалификации ЛЧ. Знаешь что-то об этом турнире?
— Я знаю, что Лига чемпионов за последние 3-4 года очень сильно развивается как турнир. Туда уходят все больше и больше хороших команд, этим летом туда перешла испанская «Уникаха». Понятно, что раз такие серьезные клубы переходят в ЛЧ, то турнир будет набирать обороты с каждым годом. Плюс, я смотрел, как был организован «Финал восьми» в Нижнем Новгороде, и там все было на высшем уровне.
Так что очень здорово было бы пройти квалификацию и сыграть в групповом этапе. Там можно побороться с очень хорошими испанскими, греческими, французскими, израильскими клубами. Было бы круто поиграть в этом турнире, попробуем преодолеть квалификацию.
Примечание «Перехвата»: если «ПАРМА» попадет в ЛЧ, то на групповом этапе сыграет с латвийским ВЭФом, греческим АЕКом и венгерским «Фалько».
— Предсезонный турнир в Питере для тебя не выглядит как дополнительная мотивация? Ты был капитаном «Зенита», но пришел Паскуаль и в тебя так и не поверил.
— Не могу сказать, что прямо сейчас это как-то дополнительно меня мотивирует. Я понимаю, что у нас новая команда, я тут новичок, только привыкаю к роли, к системе, к партнерам, да и это товарищеский турнир, в конце концов. Поэтому сейчас передо мной не стоит задача кому-то что-то доказать.
Но когда мы в прошлый раз приезжали в Санкт-Петербург с «Химками», и у нас уже не было многих легионеров, то да, у меня была дополнительная мотивация. Я очень хотел обыграть «Зенит» и показать, на что я способен. Считаю, что тот матч провел хорошо и в защите, и в нападении, и мы тогда победили. На такие матчи вообще не нужно как-то дополнительно настраиваться, потому это это два топ-клуба, встречающиеся друг с другом. Но ты все правильно заметил, это была такая маленькая спичка, которая подожгла все вокруг, придала дополнительной энергии, дополнительных эмоций, придала дополнительных сил в том числе.
Но сейчас нет, уже этого не осталось. Не поверил и не поверил в меня, там все было куда глубже, на самом деле.
«Мы попали в эту заварушку, из которой, к сожалению, не выплыли»
— Ты ушел в «Химки» и случилось то, что случилось… Что это был за сезон для тебя?
— Год назад у нас были максимальные ожидания: хорошая команда, звездные игроки, высокие цели. А в итоге — крах и команда, которая почти исчезла. Сейчас «Химки» вроде спасают, я очень надеюсь, что у них все будет хорошо.
Это очень смешанные чувства. У нас с самого начала проблемы пришли и, как снежный ком, увеличивались — одна проблема, вторая, результат, игра, содержание игры, травмы, ковид. Та самая обидная поездка в Испанию, когда «Зенит» не поехал и в итоге им отменили технические поражения, а мы поехали, проиграли, и нам никто ничего не отменил. Эти два поражения добавили нам негатива, к тому же, некоторые из тех игроков, кто поехал, получили дополнительное игровое время и в итоге травмировались. Мы попали в эту заварушку, из которой, к сожалению, не выплыли.
Плюс, ближе к Новому году стали задерживать зарплату. Кто-то уже тренировался так себе, кто-то вообще уехал. И в итоге получилось то, что получилось. Хотя ожидания были, наверное, самые высокие в истории «Химок».
— Каким в твоей памяти останется этот год?
— Для меня это был нормальный год. Я поиграл с легендами — Сергеем Моней и Егором Вяльцевым. Мы же за карьеру в клубах ни разу не пересекались. И вообще у нас состав был приятный — и Леха Швед, и Слава Зайцев, и Серега Карасев, и Женя Валиев. А потом к нашей бригаде присоединился мой друг Понкраш! Это же было… химкинское музыкалити!
Слушай, да все было приятно, на самом деле. Те игроки, которые остались, выдали просто максимум того, на что способны. И тренерский штаб тоже, и весь стафф. Нам иногда тупо не хватало сил, не хватало людей, человеческого ресурса, грубо говоря. Но была же историческая победа и на «Реалом», и хорошая победа над АСВЕЛом. Да, вместе с этим были и обидные поражения командам классом ниже.
Если взять результат, то да, наверное, лучше его не вспоминать. Но атмосфера, которая была внутри команды…
— Имеешь в виду, во второй половине сезона?
— Да и в первой тоже все начиналось достаточно хорошо. Потом, конечно, были какие-то свои моменты, но мы справлялись. А во второй половине да, атмосфера была великолепной.
Моззи вернулся! Для него это тоже было значимое событие. Все его поддержали, все были рады. Так что в последние полгода у меня были только положительные эмоции, если не брать в расчет результат. А даже если взять результат, то мне, как игроку, не стыдно за самоотдачу. Мы хотели, боролись, бились… Но были объективные причины.
— Когда стало понятно, что сезону кранты?
— Наверное, когда мы проиграли… сколько там было? 10 или 11 матчей подряд. Но вот для меня последней точкой был выездной матч против «Эфеса». До этого все тоже шло неважно, но там стало совсем не очень. Мы проиграли 39 очков, и по эмоциональному состоянию было понятно, что ну все, приехали.
— Самый запоминающийся момент сезона в «Химках».
— Рождение ребенка. Это произошло на сборах, моя любимая жена подарила мне второго сына. У нас должна была начаться тренировка в 12, и мне жена говорит: «Я все, поехала». А там же, чтобы попасть в роддом, мне нужно было поехать сдать флюорографию, ПЦР-тест, еще что-то, гепатиты… Я сразу позвонил Куртинайтису, сказал, что, мол, тренер, я не приеду на тренировку. Римасу спасибо большое, он в этом плане большой молодец, отпустил без вопросов. В итоге я пока поехал, все сдал и приехал — а там уже Тимур Евгеньевич на свет появился.
Я провел тот день полностью с женой, потому что ты туда можешь только один раз попасть, а второй раз тебя уже просто не пустят. Ну или опять проходить все вот эти процедуры.
— А в плане баскетбола что запомнил больше всего?
— Честно сказать, в плане баскетбола что-то такое запоминающееся сложно выделить. В первой половине я не очень много играл. Результат негативный. Наверное, это какая-то победа, когда от нас никто не ждал…
— Ты говорил, что победа над «Зенитом» была принципиальной.
— Да, точно! Мы приехали, когда нас уже все списали со счетов, а мы вышли своей бригадой 35+, старики, рассыпали везде песочек, люди поспотыкались, а мы доказали, что мы еще в порядке. Да, победа над «Зенитом» стала самой запоминающейся.
«Мне кажется, было бы честнее сказать, что он (Сергей Базаревич) просто не видит меня в сборной»
— Ты видел матчи сборной России этим летом?
— Я видел матч против Германии и хайлайты игры с Мексикой.
— Ты просто был занят или было неинтересно?
— Неинтересно было. Не то чтобы я не болел за парней, но так складывалось. Я летом был максимально сконцентрирован на семье и детях, а матчи как раз шли днем. Чтобы сесть и посмотреть два часа баскетбола и не играть при этом с детьми, у меня не было возможности. Но и какого-то особого желания выделить эти два часа и посмотреть баскетбол у меня тоже не было.
— На тренерском совете РФБ Сергея Базаревича спросили, почему в сборной нет Евгения Воронова. Прежде чем я скажу тебе, что он ответил, каков будет твой ответ? Почему в сборной не было Евгения Воронова?
— Кажется, я уже рассказывал эту историю в прошлых интервью. В 2014 году я играл в «Локо», когда тренером был Сергей Базаревич. У нас были, скажем так, недопонимания, которые я считаю предвзятыми. Вот и все.
— И все?
— И все.
— Базаревич сказал, что дело в «личностном конфликте»*.
* После публикации интервью «Перехват» изучил аудиозапись тренерского совета и убедился, что Сергей Базаревич аргументированно ответил, почему не пригласил Воронова в сборную. Тренер посчитал, что игроки с похожим функционалом на этой позиции команде были не нужны. Речи о личностном конфликте, на самом деле, не было.
— Я помню, у него как-то спрашивали обо мне, и он тогда сказал, что, «по его ощущениям, Евгений не хочет играть за сборную, пока он у руля команды». Я ему тогда так же через прессу ответил, что главный тренер должен руководствоваться не ощущениями, а фактами. Одно дело, когда ты вызываешь человека, а он отказывается, а совсем другое дело — ощущения.
Это было перед Кубком мира, и если бы меня вызвали, то я бы поехал с удовольствием. Конечно же! Я всегда с удовольствием играл за сборную. Но он тогда сказал, что у него ощущения.
— А ты же на этот момент был капитаном «Зенита»…
— Да даже не в этом дело. Ты же можешь легко проверить, хочет человек играть за сборную или нет. Мог позвонить менеджер команды, мог позвонить сам, мог даже не звонить, а прислать факс в клуб. И я уже должен ответить — явиться, отказаться по травме или что-то еще. Но это мы говорим про официальный вызов. А у меня не было ни звонков, ни вызова, ни разговоров с генменеджером, были только ощущения. Мне кажется, это как минимум непрофессионально и некомпетентно.
Вот я сейчас смотрю, как себя ведет Валерий Карпин, главный тренер футбольной сборной. Почему вы не вызвали Дзюбу? Потому что он в плохой форме. Почему вы не вызвали этого? Потому что я его не вижу. Этого я вижу, с этим я поговорил, с этим нет. Все четко.
Мне кажется, было бы честнее сказать, что он просто не видит меня в сборной. Сказал бы, что в его системе есть вторые номера сильнее, чем Евгений Воронов. Меня это даже замотивировало бы стать лучше. А вот эти ощущения главного тренера меня не мотивируют, к сожалению.
— Сборная недосчиталась очень многих человек — по разным причинам. В том числе ходили разговоры, что у некоторых игроков есть обида на тренерский штаб. Как до такого дошло?
— Я не знаю, кто и за что в сборной сейчас отвечает, но для меня это тоже было сюрпризом. Если вспомнить, когда тренером был Дэвид Блатт, а генменеджерами Сергей Тараканов и Олег Ушаков, из национальной команды не вылезало ни одного негативного момента. Было плохо, было хорошо, но снаружи все было хорошо всегда. Ни одного негативного комментария о том, что игрок не приехал, что игрок отказался, что игрок приехал позже…
Помнишь комментарий Блатта о Воронцевиче, который в олимпийский сезон приехал позже? Тема закрылась моментально, и вокруг команды не было никакого негативного фона. Андрей тогда то ли был на просмотре в НБА, то ли еще что-то, и в какой-то момент Блатт сказал, что Воронцевича не будет в сборной. И когда мы прошли через квалификацию, Дэвид предвидел вопрос про Андрея и сказал, что будет правильно, если на Олимпиаду поедут те игроки, которые добились этой поездки. Он считал, что это по-человечески и правильно.
А сейчас — все вот эти непонятные комментарии, агенты, не агенты, конфликты. Про Андрея Зубкова можно было сказать, что его не будет по семейным обстоятельствам, а мы услышали, что у него нет желания, он не готов жертвовать, вот это все. Раньше это все оставалось внутри — вот эти разговоры, недопонимания, отчисления. И сколько людей отчисляли, никто плохого слова не мог сказать.
В моем понимании, в этот раз тоже можно было не выносить внутренние проблемы. Ты же таким образом оберегаешь сборную и помогаешь ей готовиться к важным матчам.
Если вы любите российский баскетбол, то подписывайтесь на Telegram-канал «Перехват» — и материалы о росбаскете будут прилетать вам в карман.
«Без лимита вряд ли бы у нас были медали Евробаскета и Олимпиады». Крушение «Химок» и пик сборной России изнутри – вместе с Евгением Вороновым
«Химки» схлопнулись – денег больше нет. Как вышло, что Усманов бросил клуб по ходу сезона?
«Хотите победить? Делайте это без меня». Интервью Холдена о конфликте с Мессиной, вреде соцсетей для игроков и главной ошибке в карьере
