Андреа Петкович и ее муки творчества.
«Моя профессия – источник вечных метаний, – написала экс-девятая ракетка мира Андреа Петкович в прошлом году. – С одной стороны, я четко ощущаю себя частью теннисного мира, я глубоко в нем укоренена. С другой, я всегда чувствовала себя там немного аутсайдером. В отличие от большинства игроков, я много раз была близка к тому, чтобы уйти из спорта».
Это не новость ни для кого, кто хоть немного знает Петкович – классную теннисистку и полуфиналистку «Ролан Гаррос»-2014, которая слишком часто и душераздирающе ломалась, в 20 лет мечтала о политической партии, в 23 праздновала победы именным танцем и выдумала альтер-эго-видеоблогера Петкорацци, в 28 сравнивала себя с лидером Led Zeppelin Джимми Пейджем, а в 32 удостоилась почетного упоминания в альманахе лучшей спортивной публицистики США. Последнее – вообще-то солидное достижение для профессиональных авторов. Для профессиональной спортсменки, которая пишет в свободное время, это практически нонсенс.
Примерно в каждом втором профайле Петкович называют самым интересным человеком в теннисе: она разбирается в инди-музыкантах не хуже, чем способах борьбы с джетлагом, и готова обосновать, почему великий американский писатель Дэвид Фостер Уоллес (автор культовой «Бесконечной шутки» и нескольких эссе о теннисе, покончивший с собой в 2008-м) наверняка был хорошим любовником («В метущихся душах в их самые счастливые моменты открывается что-то особенное»).
Дэвид Фостер Уоллес. Федерер как духовный опыт
Теннисисты часто взрослеют на наших глазах: одни закрываются в интересах имиджа или сохранения энергии, другие перестают стесняться и раскрепощаются, третьи прогрессируют в выражении мыслей. Петкович не проходит ни по одной из этих категорий: она всегда была открыта и умела говорить. Это выгодно отличало ее от остальных уже в начале карьеры, а с годами так вообще сделало уникумом, которого на пресс-конференции «Ролан Гаррос» спрашивают не о выступлении, а о том, в каком литературном жанре она бы его описала («Я бы написала греческую трагедию или трагикомедию… Хотя пока все идет хорошо, никакой трагедии. Сейчас больше комедии»).
Пишет давно и почти профессионально (ненавидя себя). Однажды сравнила лучших художников-экспрессионистов с Федерером и Надалем!
«Никогда не было периода, чтобы я не писала, – рассказывала Петкович в прошлом году. – Причем я никогда не писала для публикации – только для себя. Это делало мои мысли яснее – такое упражнение для мозга. В юности я писала художественные тексты, чтобы понять творческий потенциал».
Писать для публикации Петкович тоже начала давно: уже в 2010-м она вела дневник теннисной жизни в газете Frankfurter Allgemeine Zeitung (тираж – более 250 000 экземпляров, вторая крупнейшая газета Германии). Так она описывала ощущения от первого шлемового четвертьфинала на Australian Open-2011:
«Я прекрасно понимаю, что совершу еще не меньше сотни новых ошибок. Но еще я знаю, что каждая ошибка сближает меня с самой собой, а значит, ее последствия не могут быть такими плохими, как может показаться на первый взгляд».
Большой публицистический дебют Петкович состоялся в журнале Racquet – элитном околотеннисном издании, которое выходит раз в квартал с обложками, от которых хочется плакать, стоит 20 долларов и продается примерно в 15 городах планеты (Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Лондон, Амстердам, Берлин, Токио и др.). В 2017-м Петкович написала для Racquet эссе «Прекрасная борьба», в котором сопоставила соперничество Федерера и Надаля (и немного – себя и Анжелик Кербер) с творческой конкуренцией икон абстрактного экспрессионизма Виллема де Кунинга и Джексона Поллока (другая фанатка поп-культуры Мария Шарапова и ее навыки интерпретации современного искусства остались далеко позади).
Картина Джексона Поллока «Один: номер 31» в Нью-Йоркском музее современного искусства (MoMA)
У Малевича есть картина «Спортсмены». Объясняем на ее примере, в чем суть его метода
«Прекрасная борьба» была целиком идеей Петкович – ее не направлял никакой редактор, вдохновение подарила книга об искусстве. Правда, работа над текстом оказалась для нее не легким удовольствием, а таким же мучительным и энергозатратным процессом, как и для всех, кто пишет профессионально:
«Было ужасно, и классно, и сложно. Я была в восторге и ненавидела это одновременно. Как только я села набросать тезисы, это уже была катастрофа. Я была на грани истерики и сидела, схватившись за голову. Я не понимала, как связать художников и теннисистов. Я много знала, но это совсем не то же самое, что объяснить словами. Одно дело – чувствовать, что ты хочешь сказать, а совсем другое – сесть и написать это.
Мне очень понравилась необходимость заставлять себя выражаться ясно, емко, кратко. Еще мне нравилось углубляться в размышления, даже несмотря на то, что это было мучительно. Когда я закончила, я была измождена, но потом пришло чувство – не радости даже, а удовлетворения. Еще я узнала, что нельзя больше одного раза читать то, что ты написала, потому что с каждым разом это становится хуже, и в итоге ты просто хочешь все удалить, потому что ты самая большая бездарность и как вообще тебя Земля носит.
Писать на неродном языке оказалось сложнее, чем я ожидала. Но мне повезло, что мой редактор увидел все места, в которых мне не хватало языка, и переформулировал их так, что, когда я их прочитала, я подумала: во, это то, что я хотела сказать!».
Получает 7 центов за слово. Вела колонку о фильмах (и благодаря ей обеспечила себя сексом до конца жизни), а еще написала репортаж о туре музыкальной группы
Очевидно, мест, где Петкович нужно было редактировать, оказалось не так много, потому что в течение следующего года ее резюме прилично разрослось. Сначала Tennis.com предложил ей найти аналоги ее любимых писателей среди теннисистов: так Эрнест Хемингуэй оказался Патриком Рафтером («Любит короткие розыгрыши и часто ходит к сетке; высокий и красивый»), Фридрих Ницше – Иваном Лендлом («Любит страдать»), а Лев Толстой – Каролин Возняцки («Всегда находит правильный удар»).
Чуть позже у нее появилась колонка 30-Love в Süddeutsche Zeitung – крупнейшей ежедневной газете Германии. В ней Петкович проводила параллели между фильмами и своей жизнью (платили примерно 7 центов за слово – 60-80 евро за колонку, вышло 16 колонок). Уже первый выпуск 30-Love порвал немецкое медиапространство, потому что Петкович написала в нем, что секс – это не так просто, как кажется.
«Мне нужно было объяснить, с какой стати я рассуждаю про фильмы, – рассказывала Петкович потом. – И я хотела сказать, что фильмы – мой способ развеяться, уйти от реальности. Так что я написала: для теннисистов алкоголь не вариант, потому что он замедляет восстановление; наркотики – тоже, потому что у нас допинг-контроль. С сексом формально попроще, но на самом деле получить его не так просто, как люди думают. В результате крупный немецкий таблоид взял это предложение и вышел с заголовком «Андреа Петкович не занимается сексом». После этого в течение трех часов мой инстаграм-директ разорвался от сообщений всяких фриков типа «У меня тоже нет секса! Может, нам надо встретиться?». Так что теперь, если захочу, я обеспечена сексом на каждый день до конца жизни: нужно просто зайти в директ и выбрать кого-нибудь».
«Ты играешь, как умственно отсталая». Что пишут теннисистам в соцсетях
В других выпусках 30-Love Петкович называет главным признаком взросления многоразовую сумку для продуктов и покупку шпината, а своими любимыми фильмами – «10 причин моей ненависти», «Трудности перевода», «Великую красоту», «Мамочку» и «Жизнь Адель».
Идею второго текста для Racquet – поездку в тур с музыкальной группой Tennis – Петкович навеяла автобиография Кэрри Браунстин, музыканта и соавтора телехита середины 2010-х «Портландия». Издатель Racquet Кейтлин Томпсон в такие моменты дает Андреа полную творческую свободу – и оказывается права.
«У нас с Кейтлин немного странные отношения, – как-то рассказывала Петкович. – Я могу написать ей в три утра пьяная: слушай, я поеду в Сибирь, потому что там прячутся Pussy Riot и мне нужно побыть с ними! Вот и тогда я читала у Кэрри Браунстин, что большая часть гастрольной жизни очень скучная: пакуешь и распаковываешь оборудование, проверяешь звук, репетируешь. Вокруг одни и те же люди, ничего не меняется. Но потом наступает час-два безумного напряжения, энергетики, взрыва эмоций и гормонов перед толпой людей, которые чего-то от тебя ждут. И мне это оказалось очень близко, потому что в теннисном туре практически то же самое: куча скучных гостиничных дней чередуются с матчами, когда тебя накрывают нервы, эмоции и гормоны и нужно найти способ с ними справиться здесь и сейчас. И я хотела исследовать эти сходства и различия и понять, как с этим справляются музыканты – потому что про теннисистов я знаю».
В прошлом году играла в Сэлинджера: уединилась в сельском Нью-Йорке
Текст «Теннис против Tennis» вышел прошлой весной, а неделю назад был упомянут в альманахе «Лучшие американские тексты» за 2018 год. Серия выходит в издательстве Houghton Mifflin Harcourt ежегодно и представляет сборники художественных и нехудожественных текстов на разные темы из сотен изданий, составленные приглашенными редакторами – ведущими авторами области. Работа Петкович упомянута в спортивной части серии, составленной колумнистом Esquire Чарльзом Пирсом («У меня только один вопрос, – прокомментировала новость Андреа. – Это какой-то прикол?»).
Еще до попадания в The Best American «Теннис против Tennis» стал первым шагом Петкович к реальной писательской карьере. Под руководством Томпсон она начала готовить литературный дебют – предположительно, сборник коротких историй. Петкович провела межсезонный отпуск в маленьком городе с громким названием Вудсток в штате Нью-Йорк, где «арендовала коттедж в одной минуте ходьбы от единственного в городе бара».
«Я писала каждый день. Интересно, что ни разу у меня не получилось писать больше трех часов в день – и неважно, подряд или шестью заходами по полчаса. Это очень отличается от тенниса. Сходства тоже есть – например, нужна дисциплина, – но там, где в теннисе пот и адреналин, в работе писателя все внутри тебя, и тебе больно изнутри. Процесс неприятный, и мне не нравился, но конечное ощущение, наоборот, очень приятное».
У книги, выход которой запланирован на следующую осень, весной уже было 12 глав, но еще не было названия (рабочее – Vintage Petkovic – быстро отпало из-за непереводимости с английского). После вудстокского опыта Петкович, чьи любимые писатели – Уоллес, Филип Рот и Хемингуэй, – захотела пройти курс писательского мастерства в Колумбийском университете, потому что там учился Хантер Томпсон, основатель гонзо-журналистики и автор «Страха и отвращения в Лас-Вегасе» («Хотела бы пройти по его стопам и потом писать дальше»).
Гольф с дробовиком: последняя колонка Хантера Томпсона для ESPN
«Мне нравится писать эссе и создавать для историй контекст. Я тщательно прорабатываю свои предложения и стараюсь не торопиться», – описывает она творческий процесс.
Возможно, книгу и правда стоит ждать
Еще по следам тура с Tennis Петкович захотела написать «что-то в стиле журнала Rolling Stone: провести время со своим объектом, узнать его и написать о нем». Так что творческой энергии у нее и правда так много, что понятно: мир спорта для нее тесноват. Она слишком любопытна до жизни, чтобы полностью реализоваться в профессии, требующей от тебя жить в пузыре.
«Всего несколько дней назад я была теннисисткой в отпуске в Мексике, – писала она в гастрольном эссе. – А сейчас я писатель в турне с группой, везде таскаю с собой полароид, тычу им им в лицо в их самые уязвимые моменты в надежде что-то от них получить: что-то настоящее, что-то, за что можно ухватиться, что можно объяснить, что стоит того, чтобы об этом написать».
Пока книга Андреа Петкович не вышла, ее трудно назвать настоящим писателем (не говоря о том, что в прошлом месяце на US Open она обыграла Петру Квитову). Но то, как она одновременно любит и не любит писать и готова страдать ради ощущения, что написала, звучит весьма перспективно.
В 98-м два теннисиста пропустили самолет из Нью-Йорка. Он разбился в Атлантике с картиной Пикассо, 50 кг денег и драгоценностями
Дженнифер Каприати – теннисная Эми Уайнхаус: быстро сгорела и думала о смерти. После нее теннис закрыли для совсем молодых
Если представить мечту, ты ее добьешься. Звучит наивно, но так побеждали Джокович, Али, Фелпс и Руни
» rel=»nofollow»>www.instagram.com/andreapetkovici
