Почти три месяца назад мы анонсировали сериал про легенд НХЛ, которых Александр Овечкин обходит в исторической снайперской гонке. Первым его героем стал Люк Робитайл, а последним будет Уэйн Гретцки. Пока в лиге пауза на Матч звезд, в котором Александр не захотел участвовать и получил дисквалификацию, задерживающую его погоню за великими, почитайте о Марио Лемье. Несколько дней назад Овечкин обошел и его, поднявшись на 9-е место в историческом списке снайперов.
У Марио Лемье уникальная хоккейная судьба. Возможно, именно он получил одно из самых совершенных тел в истории хоккея. Но мало кто из хоккеистов имел столько проблем со здоровьем, сколько было у Лемье: операция по удалению грыжи переросла в костную инфекцию (спина беспокоила Лемье всю карьеру), в январе 1993-го у Марио обнаружили рак, после лечения которого у него развилась анемия. Все это он перенес к 30 с небольшим – и все равно каждый раз возвращался в хоккей.
Марио выиграл два Кубка Стэнли, в сезоне-1988/89 набрал 199 очков и обошел Гретцки – но истинно великим, пожалуй, его сделало не это, а несгибаемая сила воли, которая позволила ему выдавать исторические сезоны с точки зрения статистики, когда это казалось невозможным. Два раза Лемье возвращался в игру, когда поверить в это было невозможно.
Первое возвращение
Осенью 1992-го Марио Лемье рванул на старте сезона так, что всем стало страшно: за 16 игр сезона он набрал 45 очков (21+24). Экстраполяция этого старта на весь сезон давала 110 голов и 236 очков – а это означало, что рекорд Гретцки из сезона-1982 был бы побит. У СуперМарио была команда, которая только что выиграла два кубка подряд: в большинстве вместе с ним выходил будущий пятый бомбардир в истории Рон Фрэнсис, рядом подрастал Яромир Ягр, а Кевин Стивенс и Рик Токкет были элитными силовиками.
Вратари тряслись от ужаса. Sports Illustrated собирал цитаты известных киперов – людей, которые, в отличие от защитников, видели Лемье все 60 минут (ну или меньше, если Лемье был слишком хорош). «От Марио вообще никогда не знаешь, что ожидать. Его лицо абсолютно спокойно и расслабленно. Вратари нервничают, когда он накатывает с таким выражением лица. Он как будто говорит тебе: «Расслабься, я все равно забью. Не бойся, это не будет больно». Это приводит в ужас вратарей – если он настолько уверен в себе, то можно легко решить, что он прав», – говорил Доминик Руссель из «Филадельфии» (сделал 42 сэйва, но все равно пропустил от Лемье в первом матче того сезона).
Шон Бурк, игравший в «Хартфорде», рассказывал: «Марио – это единственный игрок в лиге, который создает опасный момент в каждом прорыве к воротам, даже если на нем кто-то висит. Ты видишь эту огромную фигуру перед собой (на коньках Лемье был выше двух метров) и осознаешь, что у тебя есть доля секунды на сэйв. Как-то раз в один из таких моментов я попытался выйти из ворот и выбить у него шайбу. И промазал. Марио – нет».
Ярче всех ситуацию описал вратарь «Детройта» Тим Шевелде, пропустивший три гола от Лемье в матче, который «Питтсбург» выиграл 9:6: «К его джерси надо добавить еще одну шестерку, чтобы получился номер 666 – как у Антихриста. Это его суть – он Антихрист».
В общем-то, отсылки к этому можно найти и в самом номере Лемье. Он сразу говорил, что 66-й номер он взял как привет Гретцки, которого собирался догнать – и поэтому перевернул главный символ Великого. Первернутый крест, как известно, сделали своим символом многие антихристианские движения.
В свою очередь, роль Гретцки для НХЛ кто-то сравнивал с ролью Иисуса – и это отражает не только его богочеловеческую сущность игрока, но и поведение. До 80-х (да и в 80-х тоже) у НХЛ был имидж лиги неотесанных дровосеков из Саскачевана, которые улыбаются страшной 10-зубой улыбкой и лупят друг друга клюшками. Гретцки же вне льда отражал качества «два-с: умеренность и аккуратность», да и на льду никогда не был груб – он брал совсем другим. На Гретцки можно привести ребенка, на Бобби Кларка – уже вряд ли.
Впрочем, хоккейным Антихристом Лемье был только для несчастного кипера «Детройта» – у СуперМарио был совсем другой стиль игры, хотя его не назовешь паинькой и драк он особо не избегал. Ему еще и самому доставалось – в плей-офф-1992 Адам Грэйвс из «Рейнджерс» со всей дури хрястнул клюшкой Лемье по кисти и выбил его из финала (кстати, обратите внимание, что никто из тафгаев не полетел убивать Грэйвса – а как же «в олдскульной НХЛ тафгаи защищали звезд?»).
Почти все сходятся во мнении: сезон-1992/93 был лучшим в карьере Лемье – пропущенных 24 игр как раз не хватило, чтобы побить рекорд Гретцки, да еще и с небольшим запасом. Условия для этого были все: как известно, тот год отмечен аномальным всплеском результативности из-за ужесточения правил и появления в лиге совсем слабых команд с драфта расширения («Оттава», «Сан-Хосе»), еле наскребавших по десятку побед за сезон. 21 игрок в том сезоне набрал более 100 очков, а Лемье шел на 200+.
После победы в Кубке-1992 все сходились во мнении, что «Пингвинс» станут новой династией НХЛ – как «Айлендерс» или «Эдмонтон» в 80-х. Кевин Стивенс чуть ли не мурлыкал, когда в чемпионской раздевалке журналисты спрашивали про это: «Династия… Боже, мы обожаем это слово. Давайте, окажите этим давление на нас – мы обожаем отвечать на давление. Я готов сказать это и я буду первым, кто скажет это – да, у нас есть команда-династия».
Но все было не так легко, как могло бы быть у команды с суперсоставом. Весной 1992-го «пингвины» шли только четвертыми в дивизионе – их звездам было тяжело работать со Скотти Боумэном. Легендарный тренер стал главным после того, как Боб Джонсон, который привел команду к чемпионству-1991, был госпитализирован с раком мозга. В ноябре Джонсон умер – и это стало шоком для команды. Помимо этого, новый тренер разительно отличался от старого: Джонсон заряжал всех своим невероятным оптимизмом и сделал атмосферу в команде почти домашней. Боумэн был максимально олдскулен.
В марте генеральный менеджер Крэйг Патрик провел закрытое собрание команды без тренера – в защиту Боумэна не высказался абсолютно никто, но Патрик попросил команду собраться и выдать сильный финиш. «Пингвинс» доползли до плей-офф, но уже в первом раунде летели «Вашингтону» 1-3. Тогда Лемье взял власть в свои руки: на личной встрече с Боумэном он обсудил с ним новую оборонительную тактику. После этого «Питтсбург» выиграл 15 из 17 матчей в плей-офф и не возвращался к первоначальной стратегии.
В новом сезоне таких проблем не было. Уже декабре, в матче против мальчиков для битья из «Сан-Хосе», Лемье сделал шесть передач и установил личный рекорд – после этой игры у Марио было 75 очков за 28 игр. 100 очков он пробил в последний день нового года в игре против «Торонто» – для этого понадобилось лишь 38 матчей. Так как Гретцки пропускал всю первую половину сезона, Лемье был без сомнения лучшим игроком мира – да и Уэйн за весь предшествующий сезон набрал «лишь» 120 очков. Разницу между ними проще всех показал Дэйв Типпет: «Сила Уэйна в том, что он предугадывает, как ты сыграешь. А Марио просто выйдет на лед, обыграет тебя и забьет». Это не значило, что Лемье работал как молоток – просто его мощь и скорость были невероятными.
Казалось, проблемы со спиной, которые отравляли карьеру Лемье до этого, были решены. Он тогда говорил: «Теперь я могу выкладываться на льду на сто процентов – спина меня больше не беспокоит. Я катаюсь в полную силу и принимаю правильные решения – пока все просто отлично!». 2 января 1993-го Лемье набрал три очка против «Рейнджерс», но ушел в раздевалку за пять минут до конца игры – из-за боли в спине. Через три дня в матче с «Брюинс» Марио покинул площадку уже в середине второго периода.
Сначала «Питтсбург» просто объявил о травме, но очень быстро стало известно, что это рак – лимфома Ходжкина, заболевание лимфатической системы. Форма, которую обнаружили у Лемье, не угрожала жизни (врачи давали 95% на излечение), но он все равно должен был пройти изматывающую химиотерапию. 15 января на пресс-конференции СуперМарио сказал, что вернется на лед только тогда, когда вылечится на 100%.
Как потом говорили одноклубники, во время терапии Лемье почти испарился – он редко выходил на связь. Тогда его обуревали противоположные друг другу мысли – в какие-то периоды ему было так плохо, что он даже не знал, сможет ли вообще продолжить карьеру. При этом Лемье постоянно думал о хоккее – о рекорде Гретцки, о первом месте в гонке за «Арт Росс Трофи» – Марио вез почти 30 очков Пэту Лафонтену.
Утром 2 марта Лемье прошел последний курс химиотерапии. В этот же день он позвонил президенту клуба и заявил, что готов играть. Тот отправил к Лемье пиар-директора клуба Синди Хаймс, чтобы она сопроводила его на игру в Филадельфию. Марио рассчитывал, что прибудет в место назначения к полудню, и у него будет немного времени, чтобы опробовать лед и потренироваться.
Однако его планы почти разрушила погода: нужный Лемье борт застрял в Чикаго, где в тот день был шторм – вылет откладывался и откладывался, пока не наступил полдень, а он все еще был в Питтсбурге. Как вспоминала Хаймс, Лемье посмотрел на нее и спросил, не знает ли она кого-нибудь, у кого есть частный самолет. «Нет, но зато ты наверняка знаешь», – ответила пиарщица. Лемье кивнул, сделал один звонок – очень скоро самолет ждал их. Это было невероятно важно для Марио – сыграть именно в тот день, когда он был полностью здоров, когда он этого хотел.
Самолет сел за три часа до игры, поэтому у Лемье почти не было времени даже на разогрев. Он явился на арену за два часа до первого вбрасывания – и в шоке были даже одноклубники и товарищи по звену. Как говорил потом Кевин Стивенс: «Я думаю, в первый раз с детской лиги он сам тащил на себе баул с экипировкой».
Когда началась игра, случилось невероятное: фанаты «Филадельфии», которые всегда с удовольствием ненавидели «Питтсбург» (и наоборот), стоя приветствовали Лемье, а потом аплодировали каждый раз, когда он касался шайбы. Когда он набирал очки (1+1 в той игре), арена сходила с ума.
Кен Хичкок, который тогда был ассистентом главного тренера «Флайерс», позднее рассказывал: «Мы не знали, сыграет ли Лемье – они держали это в секрете. И вот внезапно он появляется на раскатке, мы в шоке, а аудитория поддерживала его. Игроки просто катались вокруг него, не смели трогать, не хотели играть жестко, а он зажигал. В перерыве мы вынуждены были сказать команде: «Парни, он в другой команде. Давайте играть пожестче, а то он наберет 12 очков, если вы продолжите в том же духе».
«Питтсбург» проиграл, Лемье словил «-2», но все понимали, что он был лучшим игроком того матча с большим отрывом даже несмотря на то, что не играл два месяца. Через две недели после возвращения Лемье за две игры забросил восемь шайб – по четыре «Рейнджерс» и все той же «Филадельфии», а в концовке сезона прибил несчастных «рейнджеров» пятью голами. Регулярку «Питтсбург» закончил 17 победами подряд.
В первом раунде «пингвины» играючи вынесли «Девилс», ставки на их победцу в кубке упали почти до уровня «1 к 1». Во втором раунде они должны были играть с «Айлендерс» – командой, которая в регулярке отстала на 32 очка, а в серии с «Вашингтоном» потеряла своего лидера и первого центра Пьера Тюржона, набравшего набрал 132 очка в регулярке. За март и апрель «Питтсбург» проиграл два матча – фаворит был просто предопределен.
Против фатализма выступили только два десятка игроков «Айлендерс» и тренер Эл Арбур, который создал династию начала 80-х. Арбур прекрасно понимал, что его команде просто не хватает мастерства против «Пингвинс», которые играли даже лучше, чем в чемпионские годы. Тактика была простой: «Будьте для них занозой в заднице, но не удаляйтесь». Вингер Брэд Дэлгарно сказал прессе: «Мы заставим их сбиться на индивидуальную игру – будем играть жестко, втыкаться и займемся трэштоком – как в баскетболе». Газетную страницу с этой цитатой повесили в раздевалке «Пингвинс» и обвели красным. Не помогло.
СуперМарио пропустил первую игру из-за спазмов в спине, оставался вне заявки во второй, а уже в третьей лучшего игрока мира ждал его персональный кошмар – паренек из маленького Электреная, который проводил свой первый сезон в НХЛ. Друг Дарюса Каспарайтиса обещал купить ему пиво, если «Айлендерс» возьмут хоть одну игру в серии. Перед седьмой игрой Каспер позвонил другу и сказал: «С тебя пиво в любом случае».
Кевин Стивенс описал функцию Каспарайтиса просто: «Он должен был залезть под кожу Марио, и у него получилось». В шестой игре случился самый известный эпизод их противостояния – Лемье толкнул Каспарайтиса на борт, тот поднялся, сбил Лемье с ног, а потом еще и ткнул лежачего. Через несколько секунд два игрока снова столкнулись – и Лемье снова досталось.
Две минуты стоили того, чтобы Лемье был не в своей тарелке – за серию он набрал 9 очков, но это не было результатом божества. Через два дня после того инцидента «Питтсбург» проиграл седьмую игру серии – и победный гол забил Давид Волек, игрок, который пропустил четверть сезона из-за того, что просто не проходил в состав, а большую часть третьего периода просидел на скамейке.
Несмотря на вылет во втором раунде, все признают: этот год был лучшим в карьере СуперМарио. Невероятным было уже то, что после химиотерапии он набрал 56 очков за 20 игр и легко обошел Лафонтена в гонке бомбардиров. Еще никогда в истории спорта игрок не выходил на лед в день окончания химиотерапии и не забивал в этом матче. Кевин Стивенс сравнивал его роль с Майклом Джорданом – и это было максимально близко к правде.
Второе возвращение
Перенесемся на семь лет вперед, как в сериале «Lost». Что случилось за это время? Марио так и не вышел в финал – в 1996-м «Питтсбург» проиграл скромной «Флориде», а еще через год был неудержим «Легион Смерти» из «Филадельфии». Впрочем, Лемье объявил об уходе еще до старта плей-офф-1997 – к завершению карьеры привел комплекс из проблем со здоровьем, торжества «трапа» (очень вязкая оборонительная схема) в лиге и судейства в плей-офф, которое прощало почти любые тычки и удары.
Для «Питтсбурга» это имело не только спортивный, но и экономический эффект. Уход СуперМарио моментально обвалил продажи абонементов – всего за два года их количество упало с 12 тысяч до 8300, посещаемость за сезон упала с 16700 до 15070. Финансовое состояние команды было катастрофическим – владелец команды Говард Болдуин подписывал со звездами щедрые контракты, но большая часть платежей была как бы отложена. Лемье должен был получить 32 миллиона, но не увидел ни цента, и пошел в суд. Болдуину было просто нечем платить – Лемье был не один такой. Помимо этого, из-за локаута в 1994-м «Пингвинс» потеряли 25 миллионов, а позднее заключили провальную телевизионную сделку. Общий долг достигал 100 миллионов.
В октябре 1998-го «Пингвинс» подали заявление о банкротстве. Финансовая ситуация была настолько ужасной, что вероятность ликвидации команды или переезда была очень высока. Купить и спасти команду решил Лемье, причем неординарным способом: после переговоров с владельцем он сделал долг «Питтсбурга» частью платы, что Марио отдал за покупку «пингвинов». Но этих денег не хватило бы, и Лемье, у которого не было высшего образования и опыта в бизнесе, погрузился в сложный финансовый мир. Ему помогли неформальные связи, которые он обрел после завершения карьеры – например, во время игры в гольф.
Адвокаты, которых нанял Лемье, вели сложнейшие переговоры. Надо было заключать новую телевизионную сделку. Надо было как-то решить вопрос с тем, что солидная часть доходов от продажи билетов и парковки, уходила к компании SMG, которая управляла ареной. Переговоры и суд были настолько тяжелыми, что судья по делу даже принесла адвокатам бутылку пива, чтобы немного снять напряжение.
Суд был выигран. Инвестор Рон Баркл вложил 50 миллионов долларов и стал совладельцем «Питтсбурга» вместе с Лемье. Команда была спасена – как минимум на время. Уже в качестве владельца Лемье смотрел на то, как «Пингвинс» проиграли дикую серию «Филадельфии» в мае 2000-го. Он присутствовал на тренировках «за стеклом», не вмешиваясь в процесс. Но вскоре СуперМарио стал обсуждать со своим ближайшим кругом планы возвращения в большую игру.
11 декабря на специальную пресс-конференцию прибыло восемь крупнейших телекомпаний США и Канады. Вице-президент по коммуникациям Том Макмиллан вспоминает этот момент: «Марио был необычайно серьезен. Он заявил: «Я меняю планы». Пауза. «Я выбрал новое направление». Пауза. В этот момент в моей голове пронеслась тысяча вещей: что это вообще означает? Он продает команду, покидает пост, бросает все и уезжает во Флориду?
Марио широко улыбнулся, прокашлялся и уверенно заявил «Я возвращаюсь». Я просто застыл на месте, не мог выговорить ни слова. Предложение пришлось продолжить нашему CEO – он спросил: «В качестве игрока?». Марио засмеялся и кивнул».
Команда, в которую возвращался Марио, была довольно специфической. Перед сезоном о «Питтсбурге» писали: «Этой командой гордился бы Вацлав Гавел». Летом тренером стал олимпийский чемпион Иван Глинка, а из 60 игроков, которые приняли участие в тренировочном лагере, 23 были чехами. Тафгай Мэттью Барнэби мрачно шутил: «Пора менять фамилию на Барнабов, чтобы немножечко поиграть в этой команде». Впрочем, большинство чехов Глинка унаследовал от «старого режима» – во многом из-за этого он и был назначен в «Питтсбург».
Перед стартом сезона, даже несмотря на пикового Ягра в составе, команда считалась середняком из-за отсутствия глубокого нападения и сомнительного вратарского дуэта. Марио своим возвращением изменил все – и то, что все изменится, стало понятно уже на 33-й секунде первого матча против «Торонто», который тогда котировался намного выше «Питтсбурга».
Лига моментально пала ниц перед своим 35-летним королем, который толком не тренировался три года, играл в гольф, вел тяжелые переговоры и вернулся по желанию чистого импульса. В первых 8 матчах Лемье набрал 19 очков и играл по 22 минуты. Обложка главного спортивного журнала США, посвященная его возвращению, гласила: «Второе пришествие».
В 19-й игре после возвращения СуперМарио внезапно (лишь во второй раз после возвращения) не набрал очков – его остановила собранная с бору по сосенке «Миннесота», где на скамейке стоял злодейский Жак Лемэр, один из отцов «трапа», который в том числе и вынудил Лемье уйти из хоккея. Лемье схватил «-3», но после матча не стал копаться в себе, а наехал на идеологического противника, заявив, что игровой стиль Лемэра – это не то, что делает НХЛ привлекательной. Тренер в ответ съязвил: «Если они не делают силовых, если не идут в отбор – вот тогда я вернусь в хоккей. Если они будут позволять выходы «2 в 1», не будут прессинговать, будут позволять бросать по воротам – вот тогда я вернусь в хоккей».
Через два дня команды сыграли снова – и Лемье забил два гола, в одном из которых продрался через всю площадку. Лемэр признал силу Марио и объявил о мире.
Автор Sports Illustrated в марте так описывал стиль 35-летнего Лемье: «В первых играх после возвращения Лемье его игра была статичной, но интеллектуальной. Это был триумф мягких рук и невероятного хоккейного IQ. Он играл на левом фланге и практически не возвращался назад в оборону – Лемье слонялся в нейтральной зоне и ожидал, пока защитник даст ему разрезающий пас, чтобы потом разыграть комбинацию с Ягром. Это была хоккейная поэзия в замедленной съемке. Однако он набрал форму: в последних играх мы снова видели привычного нам Лемье – он играет в центре, идет в активный отбор, выигрывает вбрасывания и отрабатывает на каждом уголке площадки».
Без Лемье «Питтсбург» забивал 2,9 гола за игру и имел отрицательную разницу, с Лемье «пингвины» стали забивать 4 шайбы за матч. За половину сезона Марио набрал 76 очков и вошел в топ-30 бомбардиров лиги – если бы он играл весь год и сохранил этот темп, то набрал бы 144 очка. Ягр, настоящий обладатель «Арт Росса» в том году, выбил лишь 121 – причем характерно, что в голосовании за «Харт Трофи» он уступил Лемье.
Та команда в итоге сенсационно дошла до финала конференции, где уступила «Девилс». Лемье был лучшим бомбардиром в плей-офф, но не главным героем – им стал Юхан Хедберг, который весной 2001-го был то ли четвертым, то ли пятым вратарем в системе «Сан-Хосе», весной сыграл первые матчи в НХЛ и почти в одиночку протащил команду через первый раунд против «Вашингтона».
К сожалению, идиллия продлилась буквально полсезона. Летом Ягра бездарно обменяли в «Вашингтон», потому что команда уже не могла выдержать его зарплату. Глинка, который испортил отношения и с Лемье, и с Ягром, был уволен после четырех поражений на старте. Несмотря на красивые вспышки вроде звена КЛМ-2 (Ковалев – Лемье – Морозов) и 22 очка в 26 играх в 40 лет, когда Лемье играл уже вместе с Кросби, его игровая карьера фактически была закончена в 2002-м, когда СуперМарио стал олимпийским чемпионом.
Кен Хичкок, который входил тогда в штаб сборной, вспоминал: «Он уже играл на одной здоровой ноге – и даже так был лучше 90% игроков, которые приехали на Олимпиаду. Он был просто умнее всех и знал, где окажется шайба в следующий момент. Его хоккейный интеллект был просто потрясающим. Марио и Стив Айзерман – невероятные игроки, которые были продуктивными даже после тяжелейших травм».
Лемье ушел, оставив у всех ощущение. что он мог сделать намного, намного больше. Но даже так, уходя и возвращаясь, он лишь немного уступает Гретцки в очках за игру (1,88 против 1,92).
Жаль, что мы никогда не узнаем, что было бы, не случись у Марио хотя бы одной из двух больших проблем со здоровьем.
В предыдущих сериях:
