А судью хотели обвинить в получении взятки дамскими туфлями.
Полуфинал Кубка СССР 1939-го года: «Спартак» (Москва) — «Динамо» (Тбилиси) — старая спартаковская легенда. Многие из 80 тысяч болельщиков, собравшихся 30-го сентября на “Динамо” в Москве, называли этот матч главным в спартаковской довоенной истории. Спортивный журналист и публицист Лев Филатов, уже в начале 90-х ставил ту игру для своего поколения «выше всех… когда-либо виденных». Ему было с чем сравнивать, ведь полуфиналов было два: один до финала, другой — после.
В 1938-м «Спартак» потерял своего человека во власти, а «Динамо», наоборот, получило. Берия возглавил НКВД
Конец 30-х годов в СССР был очень характерным временем. Спорт был массовым (как и террор), большой футбол — главным развлечением в стране (судя по цифрам – популярнее кино) и, как и все заметные стороны жизни, тотально политизировался. На передовицах «Красного спорта», перед отчетами о матчах, публиковались речи членов ЦК партии, именами еще живых больших начальников называли футбольные стадионы. В Москве «Локомотив» играл на «Сталинце», «Динамо» (Тбилиси) — на арене имени Лаврентия Берии.
Сам Берия возглавил госбезопасность (НКВД) после отстранения Ежова осенью 1938-го и сначала работал над смягчением внутренней политики: ежедневные цифры политических арестов заметно снизились, еще незаконченные дела на арестованных стали пересматриваться. Одновременно он взялся и за футбол: Берия был давно известен как болельщик, покровитель тбилисского «Динамо», теперь переехавший в Москву и взявшийся за всю систему «Динамо» в целом.
Тем временем «Спартак», наоборот, потерял своего человека наверху. Сооснователь команды, глава Комсомола Александр Косарев, был арестован и расстрелян новыми людьми в бериевском НКВД, которые, по приказу Сталина, занимались чистками среди недавних сторонников и друзей Ежова.
Не то чтобы это находило немедленное отражение на поле: «Спартак» в 1939-м все еще доигрывал свой золотой век. 1938-м команда сделала дубль, через год вновь шла на 1-м месте (и в итоге выиграла титул). Пара блестящих вратарей (возможно, лучшая в истории клуба — Акимов и Жмельков), вместо трех братьев Старостиных — три однофамильца Соколова — в обороне и атаке, главный из которых — Василий уже в 50-е будет успешно тренировать эту команду. В центре — Андрей Старостин, в новой, переосмысленной роли в схеме «дубль-вэ». Нападение с Семеновым и Степановым, часто критикуемое за прямолинейность и отсутствие воображения, однако стабильное и забивное, за пару лет до того поучаствовавшее в разгроме сборной Басконии.
Но и тбилисское «Динамо», без Берии на поле, было готово побеждать. Это была главная немосковская команда советского чемпионата, играющая, вероятно, в самый красивый и узнаваемый футбол. Задолго до восхождения сборной Бразилии игровой стиль «Динамо» называли «уругвайским»: мелкий пас, игра внизу, индивидуальное мастерство. Слава лидера команды — Бориса Пайчадзе в конце концов переживет и всю политическую конъюнктуру, так что «стадион имени Берии» станет в итоге «стадионом имени Пайчадзе». В 1936-м, а затем и в 1939-м «Динамо» (Тбилиси) заканчивало сезон на втором месте.
В полуфинале Кубка СССР-1939 «Спартак» победил тбилисское «Динамо» 1:0, но грузинская сторона настаивала, что гола не было
У «Спартака» остались тяжелые воспоминания о кубковых играх с тбилисским «Динамо». За несколько лет до этого (в 1936-м в четвертьфинале) команды уже сыграли один выдающийся матч: после 3:3 в основное время Пайчадзе и Ко растоптали «Спартак» в овертайме — 6:3. В этот раз игра оказалась гораздо более закрытой и боевой — что было на руку более атлетичному и прямолинейному «Спартаку». В равной игре без моментов преуспели хозяева — они вымучили единственный гол в середине второго тайма. Вот как его описывает главный историк советского футбола, Аксель Вартанян: «Василий Соколов исполнил штрафной. У капитана гостей Шавгулидзе вышла срезка, мяч взвился над вратарской площадкой, к нему устремились Семенов с Алексеем Соколовым и голкипер южан Дорохов. Шавгулидзе стремглав кинулся к осиротевшим воротам. Вратарь, выиграв забег у москвичей, отбил мяч на стоявшего неподалеку Протасова. Тот пробил с лета, но Шавгулидзе в невероятном шпагате выбил мяч, летевший на высоте примерно полутора метров. Ленинградскому судье Ивану Горелкину показалось, что мяч в воздухе линию пересек. Тбилисцы придерживались противоположного мнения. Окружив судью, они требовали отменить решение».
У нас остались свидетельства с обеих сторон: Николай Старостин, сидевший на бровке, уверенно констатирует, что «гол был». Боковой судья, подсказавший главному, утверждал, что мяч влетел в ворота как минимум на полметра. Представители «Динамо» с готовностью демонстрировали кинохронику эпизода (которая, конечно, не сохранилась), и на которой уже ничего решительно нельзя было разобрать.
Тем не менее протест был подан и, через два дня, отклонен, так как уже 12-го сентября «Спартаку» нужно было играть финал.
***
В исходе финального матча никто не сомневался – «Спартак» играл с ленинградским «Сталинцем», одним из аутсайдеров «Группы А» и победил — 3:1. Победа означала второй золотой дубль подряд — результат, ни разу не повторенный в советской истории, до которого дотянулся только ЦСКА в 2000-е.
«Спартак» выиграл Кубок, но появился слух, что полуфинал заставят переиграть. Так и случилось, а связи Старостина не помогли
«Спартак» прожил с кубком всего несколько дней — уже 17-го сентября грузинская пресса сообщила горячие новости: протест тбилисского «Динамо» удовлетворен, полуфинал будет переигран.
Абсурдность ситуации поначалу не давала представителям «Спартака» полностью поверить в происходящее. По воспоминаниям Николая Старостина, он созвонился и встретился со всеми значимыми футбольными функционерами: главой тогдашнего аналога спорткомитета Снеговым, обсудил ситуацию с братом, Александром Старостиным, также уже работавшим советским футбольным чиновником. Все они уверенно заявили, что переигровки не будет и быть не может. Впрочем, скоро изначальная информация подтвердилась — тбилисское «Динамо» поездом отправилось в Москву, готовиться к матчу.
Следующие записи в телефонной книжке Николая Старостина: первый секретарь горкома партии (фактически, первый человек в городе) — Щербаков. Его заместитель, Павлюков — болельщик «Спартака», подтвердил Старостину, что «первый не в курсе», а значит «матча не будет». Однако и этот авторитет вскоре падет, когда через несколько дней Старостина вызвал к себе заведующий отделом ЦК Александров (это уже не городской, а государственный уровень) — и передал финальное решение: матч будет переигран.
Любопытно здесь не только перечисление имен и последовательное восхождение Николая Старостина по политической лестнице в поисках справедливости. Важное ощущение — потеря контроля над реальностью, бесконечный пересмотр правил игры. Первый матч с «Динамо» не просто переигрывается — он как бы отменяется, уничтожается из прошлого (как, кстати, и финал — в Ленинграде потихоньку стали готовиться к своему второму шансу). В спортивном мире не бывает полуфиналов после финала, однако в советской жизни «кто контролирует прошлое — контролирует будущее», и это распространяется на все: на исчезновение недавних политических героев (они расстреляны, их портреты в книжках закрашены), соседей по коммуналке (когда арестовывают их, то запечатывают дверь – и о них лучше больше не вспоминать) и даже на футбольные матчи в присутствии десятков тысяч зрителей.
В переигровке полуфинала «Спартак» снова победил, а Берия в ярости швырнул стул в ложе и уехал со стадиона
На поле расклад сил за три недели стал еще более запутанным. С одной стороны, «Спартак» находился в лучшей игровой форме — сыграл 2 матча в 20-х числах сентября, в то время как «Динамо» простаивало без дела в Тбилиси, а затем 5 дней (!) добиралось до Москвы. С другой — в составе чемпиона было много потерь: сломал руку капитан Андрей Старостин, дисквалифицированы атакующие фланги: Алексей Соколов и Константин Малинин. Последнего, впрочем, удалось отстоять в спорткомитете — раз предыдущего матча как бы не было, эту дисквалификацию тоже решили «обнулить». Прежние 80 тысяч зрителей, среди которых был и Лев Филатов с друзьями, вернулись на трибуны «Динамо».
Этот матч был больше похож на кубковый блокбастер трехгодичной давности. «Спартак» передвинул налево, на место Алексея Соколова, большого форварда Степанова, вытащив из запаса одного из классических игроков — Георгия Глазкова. Справа, вспоминает Николай Старостин, он должен был играть против тбилисского защитника Челидзе, известного своими подключениями в атаку. Спартаковские тренеры проинструктировали Глазкова за Челидзе назад «не бегать», а ждать своего контратакующего шанса.
План сработал четко: в первые полчаса Глазков забил дважды — оба раза убежал за спину запоздавшему Челидзе. «Динамо» атаковало не меньше «Спартака», однако несколько критически важных сэйвов Акимова не дали тбилисцам быстро вернуться в игру. Тем не менее еще до перерыва свой гол забил Пайчадзе — вероятно, лучший полевой игрок в составе обеих команд — 2:1.
Весь второй тайм чемпион отыграл на контратаках, в одной из которых полузащитник Корнилов выскочил на вратаря «Динамо» Дорохова и был сбит. И вновь — тбилисские газеты осуждали судью Усова, московские мемуаристы (Николай Старостин) писали, что Дорохов просто «схватил за ногу» уже обыгравшего его игрока «Спартака». Бить пенальти пошел Георгий Глазков, под крики с тбилисской скамейки своему вратарю «он бьет под правую руку!». Сам удар Николай Старостин описывает так: «Георгий разбегается, но при ударе ковыряет ногой землю, и изумленный стадион видит, как Дорохов стремительно летит в правый угол, кусок дёрна — в левый, а мяч спокойно вкатывается в ворота прямо по центру <…> Перевожу взгляд с табло на центральную трибуну. Берия встает, со злостью швыряет стул, выходит из ложи и уезжает со стадиона».
В оставшиеся 20 минут Берия едва не пропустил еще один камбэк: в хаосе у спартаковских ворот «Динамо» затолкало в ворота Акимова, прямо вместе с мячом. Причем так эффективно, что гол был не просто засчитан, но и Акимов, с травмой, покинул поле. Счет 3:2 в последние 5 минут отстаивал второй гениальный спартаковский вратарь, Владислав Жмельков. «Спартак» победил. Кубок остался на месте. Прошлое было переписано, но будущее, между тем, не изменилось.
Через три года на Лубянке Николая Старостина допрашивали о взятке главному судье
18-го сентября 1942-го года во внутренней тюрьме на Лубянке шел допрос обвиняемого Николая Старостина. Он под следствием уже полгода, его допрашивают о подробностях работы «антисоветской террористической группы Косарева», возможных планах покушения на Сталина, взятках московским военкоматам в начале войны, а также о не-советском стиле руководства футбольной командой и спекуляцией лыжными костюмами.
Среди протоколов в следственном деле этот допрос уже 30-й по счету (при том, что не все допросы могли и должны были обязательно стенографироваться и сохраняться). Посреди разговора об устройстве дел в чемпионском «Спартаке» следователь вдруг спрашивает: Получал ли судья матча «Спартак» — «Динамо» (Тбилиси) Усов взятку в виде талонов на пару дамских туфель? «Нет, — отвечает Николай Старостин. Усов дамские туфли купил сам».
