Журналистка Washington Post Изабель Хуршудян четыре года не отходила от игроков «Кэпиталс» ни на шаг. До начала работы с «Вашингтоном» она вообще не смотрела хоккей, а в 2018-м стала лучшим битрайтером НХЛ (журналист, работающий в жанре бит-репортажей, которые ориентированы на узкую проблематику и рассказывают о конкретной сфере жизни или организации – Sports.ru).
В конце 2019-го Изабель стала корреспондентом московского офиса Washington Post и переехала в Москву. Мы встретились с ней, чтобы поговорить, в первую очередь, об Овечкине, и узнали, как понимать игру, которую не видел даже по телевизору, почему американцев не волнует Putin Team и как выжить на Красной площади, когда вокруг тебя куча туристов, слева – Кубок Стэнли, а справа – лучший снайпер в истории хоккея.
Специальный бонус для фанатов и хейтеров: оказывается, Дмитрий Орлов – самый трудолюбивый игрок «Вашингтона». Погнали!
Одесса, Нью-Йорк и Южная Каролина
– В вашем профайле на сайте Washington Post указано, что вы русскоговорящий репортер. Где учили язык?
– Мои родители выросли в Одессе и переехали в США еще во времена СССР. Я родилась уже в Америке. Дома мы разговаривали на русском, но я никогда его не изучала – все понимаю, могу разговаривать, но мне сложно читать и писать на русском языке. Мне не нравится мой акцент, но я уже работаю над этим – беру уроки в Москве, правда, не всегда хватает времени на занятия.
– Это родители хотели, чтобы вы знали русский?
– Да, они считали, что это важно. Моя бабушка, которая тоже жила в США, плохо говорила по-английски. Родители были молоды, когда переезжали, бабушке было сложнее. Поэтому русский был нужен, чтобы я могла общаться с родными и помогать им в другой стране.
– В твиттере вы рассказывали, что часто переезжали и вас растили дедушка и бабушка. Почему так произошло?
– Я родилась в Теннесси, потом родители переехали в Нью-Йорк. Мы жили на Брайтон-бич, это русскоязычный район. Возможно, родителям хотелось жить в знакомой среде, где много людей говорят по-русски. А когда мне было 12 лет, они разошлись – мама переезжала во Флориду, папа оставался в Нью-Йорке. Мне было некомфортно в большом городе, поэтому решили, что я поживу у дедушки в Южной Каролине.
Там очень тепло, всегда зелень, красиво и рядом океан. Мы жили не на побережье, а рядом с горами – маленький город, где-то 4 тысячи жителей, все друг друга знают – совсем не похоже на Нью-Йорк. Но в маленьком городе у меня было детство – можно много гулять на природе, летом кататься на озере, зимой – на лыжах. Мне кажется, в Нью-Йорке у меня бы этого не было. В Южной Каролине я закончила колледж, университет – мне не на что жаловаться.
– В США платное образование, и выбор профессии – довольно сложная и ответственная штука. Почему выбрали журналистику?
– Ну, я могла ее и не выбрать. Мой дедушка – инженер, он работал в компании Duke Energy на одной из атомных электростанций и очень хотел, чтобы я пошла по его стопам. Но это желание у него быстро прошло, когда я показала ему оценки по математике.
С журналистикой все просто – мне всегда нравилось писать, к тому же я с детства смотрела с папой спорт по ТВ. Сама я неспортивная, но смотреть разные соревнования очень люблю. Мне показалось, что я могу соединить увлечения. В США ты платишь за обучение, но если у тебя порядок с оценками, то могут помочь с оплатой учебы.
Самым разумным вариантом было остаться в Южной Каролине – если поступаешь в своем штате, то платишь меньше, чем приезжие студенты. И я искала университет с хорошей спортивной программой, чтобы у меня были интересные темы для статей в студенческую газету. В университете Южной Каролины как раз была сильная команда по американскому футболу – идеальный вариант.
– И во сколько обходилась учеба?
– Если ты местный, то семестр стоил 6 тысяч долларов. Если приезжий – около 15 тысяч. Так что, если бы я захотела учиться, например, в Северной Каролине, было бы намного тяжелее.
– Четыре года в университете, а как потом с работой?
– В США есть стажировки для студентов – я каждое лето искала такие места, чтобы к моменту выпуска у меня было портфолио, с которым можно устроиться в хорошее место. Сначала я работала в Вирджинии – в очень маленькой газете. На второй год попала на ESPN, а в последний год я очень хотела в Washington Post – и удалось пройти отбор. Там я стажировалась три месяца, а потом мне предложили место в редакции.
– Насколько тяжело попасть в Washington Post на работу или стажировку?
– Очень тяжело! Это одна из самых старых и престижных газет Америки. Мне просто нереально повезло, что я так быстро туда попала. Это издание, которое знают за пределами Америки – Уотергейт, расследования во время Вьетнамской войны и статьи на политическую тему.
Я попала туда в 2014-м. В тот период многие американские газеты переживали не лучшие времена, в Washington Post тоже были проблемы – газета слишком сильно раздула штат, появились убытки. Но незадолго до моего прихода ее купил Джефф Безос – самый богатый человек в мире на тот момент. Так что меня приняли на работу в очень удачное время – с деньгами проблем не было. Я думаю, что это лучшее издание в США, но можете мне не верить – я ведь там работаю.
– А как вы стали битрайтером «Вашингтона»?
– О, это еще одна случайность. В Южной Каролине очень тепло, и я никогда не была на хоккее.
– Серьезно?
– Да! Вообще ничего о нем не знала. В редакции были в курсе, что я говорю по-русски, а в «Кэпиталс» играли Овечкин, Орлов, Кузнецов, они только что задрафтовали Самсонова – позиция освободилась, меня вызвал редактор и сказал: «Так, теперь ты будешь писать про хоккей, пора учить правила».
– И как вы разбирались?
– Очень помог Барри Троц. Он показывал мне видео, которое смотрят игроки «Вашингтона» – чтобы я освоила правила и поняла, в какой хоккей играет команда. Было очень тяжело воспринимать эту информацию.
– Как вы с ним общались? Он ведь довольно жесткий тренер.
– Нет-нет-нет, он очень добрый и спокойный. Иногда ему не нравилось то, что я писала в газете, но мы общались и обсуждали разные темы. Я очень уважаю его – как человека, прежде всего. Он никогда не кричал на журналистов – в это сложно поверить, если вы посмотрите, как он ведет себя во время матчей с игроками. Но все хоккейные журналисты обожают Барри – он всегда много рассказывает об игре.
– Теперь вы лучше разбираетесь в хоккее?
– Да, уже неплохо понимаю. Если разбираешься в других видах, то немного проще осваивать новые. Разобраться, что такое проброс или когда свистят вне игры – это было очень сложно. А удаления! Я быстро поняла, что такое большинство и меньшинство, но за что дают штрафы – никак, это ведь необычно для других видов. С драками тоже было непонятно: бывает, что игроки просто толкаются после свистка, но не снимают перчатки – мне казалось, что их должны удалять за драку. Теперь все намного лучше.
82 матча с командой, суеверный Кузнецов
– Что входит в обязанности битрайтера команды?
– Ты каждый день на арене. Тренировка, игра, пресс-конференция – нужно всех записать, сделать небольшой материал. Я писала 1-2 статьи в день, иногда – одну большую про кого-то из игроков. Нужно отработать все 82 матча регулярки и плей-офф – я ездила за командой везде.
– И на выезд тоже?
– Да, вообще все игры. Даже в Ванкувер – перелет через весь континент, это довольно тяжело, но весело. Такое большое путешествие – Калифорния, Канада, Флорида. Много интересных мест. Но я всегда радовалась, когда заканчивался сезон – можно выспаться.
– Хоккеисты ненавидят Виннипег. Журналисты тоже?
– Ха-ха, да! В этом году мой день рождения выпал на две игры «Вашингтона» в Виннипеге, и, если честно, я очень рада, что мне не пришлось праздновать его там. Очень холодно и темно, жуткий ветер. Я всегда бронировала гостиницу напротив арены, и не выходила на улицу, только на матч.
Журналисты довольно часто спрашивают у игроков, в каком городе лучше играть – Виннипег стабильно самый неприятный. Игрокам нравятся Монреаль, Ванкувер, команды из Флориды, Калифорния, Даллас – там нет налогов, Вегас – там весело. Финикс тоже любят – много солнца и можно играть в гольф. Гольф вообще обожают все игроки – по выходным или в межсезонье. Это не опасно, по контракту обычно нельзя заниматься экстремальными видами или гонять на мотоцикле, а гольф – можно.
– Бывает, что игроки прячутся от прессы в раздевалке?
– Овечкин – каждый раз. А вот Орлов нет, но его всегда нужно очень долго ждать после тренировки. Евгений Кузнецов иногда отказывается говорить – он очень суеверный, когда у него идет игра, почти нет шансов с ним поговорить.
– Когда нужно сделать большой текст про игрока из России, как вы собираете информацию по нему?
– Ну, я могу читать на русском языке, это многое упрощает. Можно спросить других русских игроков из НХЛ. Когда я хотела сделать текст про Панарина, то спрашивала про него у Кузнецова – они вместе играли в сборной. Можно попробовать поговорить с женой игрока, расспросить тренера его команды, партнеров по тройке.
Корабль «Россия» и овечка Россия
– А помните свое первое интервью с Овечкиным?
– Да, это было невероятно смешно! Это довольно старая история, но я ее точно не забуду. Первый день тренинг-кемпа, мое первое задание, и Овечкин праздновал день рождения – ему исполнилось 30 лет. Он давал интервью на английском, было много репортеров, и его спросили, что ему подарили. Он ответил: «Ship».
Ship по-английски – это большой корабль, на котором ездят в круиз. Мы напряглись, и спросили, кто подарил – оказалось, что Первый канал. Репортеры смотрят друг на друга, ничего не понимают, идет следующий вопрос: «А как ты его назвал?». Овечкин отвечает: «Россия. Он сейчас у родителей в загородном доме».
– Это же очень известный пример, у нас его в школе рассказывают. Некому было прояснить ситуацию?
– Рядом стоял его личный пресс-атташе Сергей. Мы спросили у него – что за корабль, что происходит? Он ответил, что речь про большую яхту. Спустя пару часов я вернулась домой, полистала твиттер, и увидела, что Первый канал подарил Овечкину живую овцу (sheep), которую назвали Россия. Честно, я никогда так не смеялась. 10 журналистов не знали, что означает фамилия Овечкина и не смогли отличить sheep от ship. Вряд ли можно придумать более смешной первый день на работе.
– Вы сказали, что Орлов часто остается после тренировок. Получается, он один из главных пахарей в «Вашингтоне»?
– Да, над ним даже шутят другие игроки. Он обычно так много и серьезно работает, что постоянно рвутся шнурки у коньков – меняет чуть ли не каждую тренировку. Обычно он ждет, пока все закончат, берет побольше шайб и отрабатывает бросок. Или может поработать над катанием, поиграть в пас с другими игроками – почти всегда Дима уходит последним со льда.
– В России многие его считают талантливым защитником, который больше заточен на атаку и часто ошибается в защите.
– В Вашингтоне у него была похожая репутация среди фанатов. А потом в команду пришел Мэтт Нисканен, и Орлов стал гораздо надежнее, вышел на стабильно высокий уровень, и редко играл ниже ожиданий. Я думаю, сейчас Орлов – лучший защитник «Кэпиталс» после Джона Карлсона. Все знают, что Орлов хорош в атаке, но мне кажется, что в этом сезоне он еще и отлично защищается против лучших игроков соперника.
– А кто рядом с Орловым в плане трудолюбия?
– Якуб Врана. Он очень много работает над собой и разбирает ошибки после матчей. Если в его смену забили гол, он разберет этот момент на видео, попробует прокрутить похожую ситуацию на тренировке, чтобы не повторять ошибок.
В НХЛ есть такой негласный закон – если ты молодой, должен много работать над собой. Тебе не говорят это напрямую, но если увидят, что ты стараешься быстро уйти после тренировки, к тебе будут вопросы в раздевалке. Ветераны могут работать меньше, но они лучше знают свое тело, понимают, когда нужно отдохнуть.
– Брукс Орпик был таким ветераном?
– Да, его очень уважали. Кузнецов с ним дружил – он был совсем молодым парнем, плохо говорил по-английски, а Орпик во времена «Питтсбурга» дружил с Евгением Малкиным, так что решил пообщаться с новичком. Кузя учился у Брукса английским словам, и сам подсказал ему парочку русских выражений. Они были очень близки, Брукса любили все ребята из России. Он много работал, правильно питался и был как отец для молодых игроков.
– Авторитет Орпика в раздевалке можно сравнить с тем влиянием, что есть у Овечкина?
– Я думаю, да. Орпик был опытнее, на тот момент он уже выигрывал Кубок Стэнли, и знал, что нужно, чтобы «Кэпиталс» стали лучше как команда.
Город Овечкина, восьмерка на воротах дома
— Я был в Вашингтоне пять лет назад, и мне показалось, что Овечкин повсюду – на баннерах, упаковках хлопьев, туристических автобусах. Сразу было понятно, что Вашингтон – город Овечкина. Что изменилось за это время?
– Овечкина стало еще больше, особенно после победы в Кубке Стэнли. Он 15 лет в команде. В городе есть другие звезды, например, Джон Уолл из «Уизардс» – но он ничего не выиграл. «Ред Скинс» из НФЛ очень популярны, но много проигрывают, и у них нет такой яркой звезды, как Овечкин.
Люди понимают, что он пишет историю – это уникальное ощущение, когда у тебя есть возможность увидеть что-то великое. Он каждый матч делает что-то невероятное. Плюс он веселый и не похож на других суперзвезд, например, очень серьезных Кросби или Макдэвида. Людям нравится, что в нем нет лишней скромности, это яркая личность. Ты смотришь на него и видишь, какие эмоции он испытывает. Овечкин – это супергерой, который похож на каждого из нас. Это делает его особенным.
– Он же еще живет рядом с Вашингтоном? В его инстаграме часто появляются плакаты, которые фанаты вешают на ворота его дома. Все знают, где живет суперзвезда, и рядом нет армии фанов?
– Да, его район можно сравнить с московской Рублевкой. Это около 30 минут от центра города. Думаю, соседи знают, кто живет рядом с ними – даже на заборе его дома есть кованая цифра 8, трудно ошибиться. Мне кажется, люди просто понимают, когда Овечкина нужно оставить в покое – его очень уважают.
– Есть еще место, где он постоянно ест хибачи. Это какое-то элитное заведение?
– Нет, обычный ресторан. У него есть еще одно любимое место с китайской кухней – тоже с нормальными ценами, туда может прийти обычный человек, повернуть голову, а за соседним столом будет сидеть Овечкин. У него нет такого, что надо ходить в самые дорогие заведения в городе – он любит проверенные ресторанчики, где ему нравится.
– Вы были рядом с командой в чемпионский сезон, тогда было две очень ярких отсечки – когда «Вашингтон» проиграл два матча «Коламбусу», и когда прошел «Питтсбург». Как это воспринималось рядом с командой?
– Когда они два раза проиграли Панарину, Овечкин сказал, что «Вашингтон» выиграет два матча и вернет серию домой со счетом 2-2. Точно помню, что все журналисты отреагировали примерно так: «Упс, а может, не нужно так говорить?». Но он был уверен в себе. Как и Барри Троц, кстати. Барри обычно жестко настраивался на плей-офф и сильно нервничал – это передавалось игрокам. А в этот раз Барри был веселым, спокойным и вселял уверенность, что все будет в порядке.
В серии с «Питтсбургом» мне сразу показалось, что команде намного легче играть на выезде. Сейчас мне кажется, что если бы шестой матч они тогда проиграли, то дома просто сошли бы с ума от волнения. Спасибо Кузнецову за тот гол, ха-ха.
– В России много высмеивали то, что «Вашингтон» с Овечкиным не может пройти дальше второго раунда. Как с этим было в Штатах?
– О да, то же самое – про второй раунд шутили всегда. Люди постоянно говорили о проблемах команды, что ей не хватает духа. Помню серию с «Рейнджерс», которую проиграли, хотя вели 3-1.
Хороший сын, Кубок Стэнли на Красной площади
– Вы ездили в Москву, когда Овечкин возил Кубок Стэнли в Россию. Что запомнили из той поездки?
– Я могла тогда работать на футбольном чемпионате мира, но так как «Вашингтон» взял кубок, стало очевидно, что я поеду в Москву и буду делать репортаж про Овечкина. Я узнала, насколько он популярен здесь – это действительно впечатляет.
Был смешной момент – ему захотелось взять Кубок Стэнли на Красную площадь. И он не взял охрану – с ним были только хранители кубка, пресс-атташе и я. Люди увидели Овечкина и начался бардак – я видела, как девушка звонила кому-то по телефону и очень громко кричала в трубку: «Скорее приезжай, здесь Овечкин гуляет по Красной площади!». Было еще много иностранцев, которые приехали на ЧМ – многие из них тоже поняли, что это за человек с кубком. Я очень боялась, что нас просто раздавит толпа, но все обошлось.
– А еще делали репортаж с дачи Овечкина в Подмосковье. Как договаривались с его родителями?
– Я его просто попросила. Он ответил: «Да, можешь съездить». Это была удивительная поездка, его мама была очень добра ко мне. За мной прислали машину, привезли на дачу – овечка Россия все еще там, мы с ней познакомились.
Я хотела написать про музей, в котором родители хранят его шайбы и награды с детских турниров, чтобы было понятно, насколько большое место в истории он занимает.
– Его мама тоже была великой спортсменкой. Они похожи?
– Да, очень. Она еще и суперхозяйка – у нее все под контролем. Меня так тепло приняли – все показали, накормили вкусным супом. Они смотрят вообще все игры «Вашингтона», Александр звонит родителям каждый день – мне кажется, он очень хороший сын. Семья для него много значит – просто посмотрите, как он относится к жене и сыну. Недавно мы созванивались с Татьяной – я помогала новому битрайтеру «Вашингтона» делать материал о 700-й шайбе Овечкина.
– Недавно в «Вашингтон» перешел Илья Ковальчук. Считается, что это случилось под влиянием Овечкина. Действительно ли оно настолько велико?
– Я знаю, что были случаи, когда менеджер «Вашингтона» советовался с Александром. Это не то что: «Кого ты хочешь, чтобы мы подписали?». Скорее: «У нас есть такой вариант, что думаешь?». Мне кажется, и в этот раз спрашивал Овечкина и Бэкстрема как главных ветеранов команды. Так что вполне может быть так, что Ковальчук появился в команде с одобрения Александра.
Тед Леонсис, владелец «Вашингтона», очень хорошо к нему относится. Так что его вполне можно назвать вторым человеком в организации. Все понимают, как много Овечкин сделал для «Вашингтона», и хотят что-то сделать для него. Матч «Вашингтона» в России (который пока в стадии обсуждения – Sports.ru) – один из таких шагов навстречу. В «Кэпиталс» очень хотят, чтобы Овечкин сыграл дома и открыто говорят об этом.
– Как в США относятся к политической активности своей звезды и движению Putin Team?
– Я думаю, болельщикам важнее, что команда играет в отличный хоккей и побеждает. Немногие интересуются, кого Овечкин поддерживает в России. Может, кто-то считает, что это пропаганда президента, у которого натянутые отношения с Вашингтоном. На самом деле тут нет ничего странного – Овечкин из России, ему нравится президент России. Это же не американский президент, верно? Болельщики в США не любят мешать спорт с политикой.
Бронежилет на таможне, привет Овечкину
– Осенью вы переехали в Москву. Почему решили оставить хоккей?
– Это была моя большая мечта – стать иностранным корреспондентом. Я почувствовала, что готова заниматься более серьезной журналистикой. Мне комфортно в Москве, опять помогает знание языка. Мама переехала со мной – последний раз она была в Москве 30 лет назад и очень удивилась, как все поменялось. Когда я дорабатывала последние дни в Вашингтоне, Овечкин спросил меня, о чем я буду писать в Москве. Я ответила, что про Путина и Трампа. А он засмеялся и сказал: «Да ну брось, это никто не будет читать».
– Что-то уже шокировало в России?
– Нет, мне здесь очень нравится. Была забавная история на таможне – как положено, я взяла с собой бронежилет и шлем, на случай командировки в горячие точки. И повезла их в обычном багаже. По прилету решила сообщить об этом, пошла в красный зал «Шереметьево» и говорю: «Здрасьте, у меня тут бронежилет и шлем, хочу их задекларировать». Таможенник ответил: «Здорово. Что-то еще есть? Если нет – можете идти в зеленый коридор».
– Скучаете по хоккею?
– Да. Я еще не была на матчах КХЛ, хочу сходить (мы говорили до того, как весь спорт в России встал на паузу из-за коронавируса – Sports.ru). Знаю, что есть «Динамо», за него играл Овечкин, а теперь там Дмитрий Яшкин. Очень хочу, чтобы «Вашингтон» приехал в Москву – обязательно схожу на матч и скажу Овечкину: «Привет!».